онучи. Волосы рыжие в разные стороны и борода.
— Хороший, ты человек. Детей не бросила. За добро ратуешь. Я с тобой поеду, и помогать буду. Ты сейчас в корзину положи остывшие угольки, положи хлеба и сладенькую конфетку, которую сделала. Не забывай кормить в пути. И слова скажи.
Я так и сделала. Собрала корзину и произнесла слова.
— Домовой, домовой, пойдем со мной. Забираю тебя. Будешь на новом месте, хозяином.
Взяла корзину, накрыла её белой тканью, перевязала, аккуратно поставила в повозку, рядом со своим рюкзачком. Все это накрыла мешком, что б никто не видел, наказала детям там ничего не трогать. Кирей сел на облучок, и мы выехали. Закрыли дверцу, прижали ее палкой, жаль, замков нет. Огляделась, и так всё это стало жалко. Дети хлюпали носами. Кирей насупился и опустил голову.
— Что б покорежило всех, кто захочет войти в этот дом или причинить ему вред, — опять в сердцах произнесла я.
Я усадила всех детей. Сама села с Киреем, и мы тронулись в путь. Ехать нам до Гойя. И уезжала я отсюда Еленой Охотниковой, двадцати трёх лёт. Так как Хелена была женой охотника, вот оттуда и фамилия такая.
Дорога пролегала мимо деревни. Вот и славно, не хотелось видеть удивлённые, а может и злобные взгляды. Дети сидели и хлюпали носами. Кирей уверенно держался за поводья, но тоже был угрюм и насуплен. А я рассматривала природу. Дорога была накатана. Видно, частенько тут проезжают повозки.
Я решила взбодрить детей и запела детскую песенку.
Вместе весело шагать по просторам, По просторам, по просторам И, конечно, припевать лучше хором, Лучше хором, лучше хором. Спой-ка с нами, перепёлка, перепёлочка, Раз иголка, два иголка — будет ёлочка. Раз дощечка, два дощечка — будет лесенка, Раз словечко, два словечко — будет песенка. Владимир Шаинский. Песня.
Пока пела песню, посматривала на детей. Они с интересом смотрели на меня, и к концу песни уже улыбались и успокоились. А я стала рассматривать поле. Оно было необъятное. Разнотравье казалось морем, которое разлилось и колыхалось волнами, набегая друг на друга. Нежные цветы радовали взгляд своими неповторимыми формами и запахами. Ветерок пробегал по их верхушкам и ласково прикасался к ним, как будто боялся растрепать их прически. И все это было залито яркими лучами солнца, создавая калейдоскоп неповторимых картин волшебства.
Вскоре мы остановились отдохнуть и подкрепиться. А потом я показала им игру, догонялки. И мы с увлечением в нее поиграли. Хоть размялись немного. Козу тоже выгуляли. Она с радостью тоже побегала, вот не думала, что она на это способна. А затем мы поехали дальше. Мы с Кирием сидели впереди, а дети уснули в повозке. Вскоре они проснулись. И как то занять их, я решила их научить считать.
— Кто скажет, сколько пальцев на одной руке? — спросила я и подняла руку.
Все молчали.
— А, как они называются, знаете?
— Да, — услышала радостные голоса.
— Начнем с большого. Раз, два, три, четыре, пять, — и я загибала пальцы. Дети уткнулись в руки и повторяли шепотом.
— Так сколько у вас пальчиков на одной руке?
— Пять, — прокричали все хором.
— Молодцы.
— Вот, так мы с вами будем учиться считать.
— А,зачем считать? — спросил Ераст.
— Ну, предположим, мы скоро приедем и зайдем в подворье(постоялый двор для приезжих), чтобы купить себе еды. И нам говорят, что каша стоит три медяшки. А сколько это? А Кирей берет медяшки и считает. Раз, два, три. И отдает их, а получает кашу. А если он не умеет считать, продавец мог бы воспользоваться незнанием и взять больше, чем три медяшки.
Вот так мы ехали и учились считать. По дороге набрали камешков и тренировались.
14
К вечеру мы добрались до Гойя. Мы доехали до постоялого двора. Оставила детей в повозке. Мы с Киреем, зашли в дом — трактир. В нем было шумно и грязно. Подошла к стойке.
— Мир вашему дому. Милейший, не подскажешь, где найти обоз на Шеполь? — спросила я хозяина.
— И вашему. Вот за тем столом старшой, Анисим кличут.
Мы подошли к столу. За столом сидело четыре человека. Все бородатые, волосы не чесаны, в грязной одежде. Один, правда, был по чище. Волосы черные с сединой, борода подстрижена, рубашка синего цвета и жилетка черная.
— Мир вашему дому. Мне нужен Анисим, — поздоровалась я.
— Ну, я, — ответил мужчина, который почище всех.
— Нам нужно в Шеполь. Возьмете, мы на повозке.
Он обернулся, посмотрел на меня и Кирея.
— Сколько вас?
— Я и четверо детей.
— А муж, где?
— Помер.
— Значит вдова.
Так и хотелось съязвить”, так точно”.
— Четыре серебрушки, — ответил он мне, все еще глядя на меня.
У меня и раньше интуиция работала хорошо. И здесь я сразу поняла. Решил содрать с вдовы. Я прищурилась и внимательно посмотрела ему в глаза. Он от моего взгляда поежился и заерзал.
— Хорошо. Договорились, — холодно сказала я и отдала деньги. И опять взглянула на него. Он отвел глаза и кивнул.
— Какой порядок при движении? Когда будут остановки? — я обратилась опять с вопросами к нему.
Он посмотрел на меня как на недалекую, но ответил без грубости.
— Днем, значится, останавливаться будем. Лошадям отдых дать надобно. Но костров не будет, и на ночь, значится, отдых. Туташки и костры разведем, — говорил он мне, разъясняя мне, как маленькой. Ну, да он, наверное, думает, я все время с обозами кочую, знаю, что и как. Я не стала ничего отвечать на его поучения.
Во время нашего разговора к столу подошел мужчина. Наверное, это наша охрана. Одет: в узкие штаны, черного цвета, заправленные в сапоги. Туника черного цвета, безрукавка кожаная, на поясе оружие. Волосы, вьющие, черные с рыжинкой, заплетенные в косу, аккуратные усы и борода, выглядит на лет тридцать. На щеке шрам, руки обернуты в кожаные наручи. Он все время внимательно слушал наш разговор, но не прерывал. Он очень отличался от всех этих людей. Я очень удивилась, уж больно он похож на викинга.
15
Мы вышли из трактира. Видя, какая грязь в зале, я решила спать в телеге.
— Так мои хорошие, Спать придется в телеге. Там слишком грязно. И поесть придется всухомятку. Сейчас подоим козу, и будет у нас молочко.
Тут к нам подошел один из мужиков.
— Пойдем, покажу, где можно встать. А то тут два обоза. Можно спутать.
И он, взяв коня под уздцы, отвел нас на место.
— Вот туташки и будьте, — проронил он и отошел.
Так
