— Согласен, — сказал Стерлинг, — я все равно не особо волочился за юбками. Уж не знаю почему, и даже мисс Келли не объясняет. Однажды хорошенькая богатая невеста пробовала соблазнить меня своими прелестями, но, увы, ничего не вышло. Однако мисс Келли считает, что ты очень привлекателен, Сен-Жюст. Она сделала тебя таким привлекательным и таким великолепным любовником. Она могла бы захомутать тебя, ты так не думаешь?
Сен-Жюст утомленно закатил глаза. Ему не нравилось, куда завел этот разговор. Он не собирался произносить вслух, что на самом деле думает о мисс Мэгги Келли. Все-таки он оставался настоящим джентльменом, пусть и чувствовал себя несколько неполным.
— Стерлинг, возможно, теперь ты должен написать следующую историю о Сен-Жюсте именно так, как подсказывает твое безграничное воображение. Как ты думаешь, мисс Келли скоро выйдет? Признаюсь, я немного голоден и съел бы пирог с почками.
Стерлинг Болдер вскинул голову и громко расхохотался — что было редкостью для него.
— Сен-Жюст, ты действительно думаешь, что мисс Келли что-нибудь приготовит? Она на такое не пойдет. Лучше вернуться к работе над книгой и сделать Кларенса более живым, чтобы он смог присоединиться к нам. Иначе, дорогой мой друг, мы помрем с голоду.
Сен-Жюст слегка похолодел — в правоте Стерлинга он был уверен. Ведь они появились в голове Мэгги Келли больше пяти лет назад, а этого достаточно, чтобы изучить женщину, даже такую непредсказуемую.
Она бралась за домашние дела лишь изредка. В основном же проводила время за компьютером или бездельничала на одном из диванов, смотрела телевизор, время от времени высказываясь, особенно утром по воскресеньям, когда велись разговоры о политике. Она читала книги, говорила по телефону, иногда звонила друзьям и секретничала с кошками, как все старые девы.
В общем, она была довольно заурядной, когда не писала. Жила своим умом и, несомненно, много лет назад убедила себя, будто ей позволено все, что угодно, и пусть весь мир катится к чертовой матери.
Сен-Жюст думал так же.
Приготовил бы он сам что-нибудь для этой женщины? Вряд ли. Мог бы сыграть в гостеприимство ради нее? Что за нелепый вопрос. Кто же тогда позаботится о нем? Боже, неужели теперь он должен сам заботиться о себе? Невероятно!
— Помнишь, Стерлинг, мы участвовали в кампании 1862 года?[9]— наконец произнес Сен-Жюст. — Ползком через грязь таскали какую-то снедь с полей, сопротивлялись неприятелю день за днем, неделю за неделей. Вряд ли здесь нам будет столь же плохо.
— Да, но мы всего лишь говорили о том, как служили на этом полуострове, Сен-Жюст. У нас никогда не было подобного опыта. Мисс Келли никогда не писала об этом. Мы с тобой наивны, как дети. Ты даже никогда не брился.
— Как и ты, — ответил Сен-Жюст. Его поразила мысль о том, что у него могут оказаться недостатки, что он вынужден с помощью своих воображаемых умений выживать в этой суровой реальности. — Мы приспособимся, Стерлинг, привыкнем.
— А иначе будем заперты в этой комнате, как простофили. Кое-что мы уже знаем и узнаем еще больше. Иначе станем мыкаться, точно неопытные юнцы. Тебе это не понравится.
— Нет, конечно… Черт, меня это пугает. — Сен-Жюст посмотрел на телефон, который прозвонил уже второй раз. Затем повернулся к телефону на столике возле дивана. Который выбрать? — Стерлинг, как ты считаешь…
— Должен ли ты ответить? Как мисс Келли? И говорить в эту штуку? Нет, нет, нет. Не стоит.
Сен-Жюст улыбнулся.
— Наоборот, мой добрый друг. Мы должны уметь позаботиться о себе. Пора начинать.
Длинный провод тянулся из черной коробочки, стоявшей на рабочем столе, к нему была прикреплена странная штуковина. Один конец этого устройства мисс Келли подносила к уху, а в другой говорила. Он выбрал второй телефон, глядя на Стерлинга, поднес трубку к уху, как это делала мисс Келли, и произнес громко и отчетливо:
— «Гриль-бар у Джо». — Затем снова посмотрел на Стерлинга и ухмыльнулся: — Она поздоровалась со мной! Вот послушай, может, она повторит.
Стерлинг поднял руку и затряс головой, словно отражал нападение.
— Что ж, Стерлинг, раз ты трусишь… — проговорил Сен-Жюст и снова поднес трубку к уху. — Это квартира мисс Мэгги Келли, но сейчас она недоступна. Могу я чем-то помочь, мадам?
Женский голос прокричал ему прямо в ухо:
— Недоступна? Что значит — недоступна? Она должна работать, черт ее подери. Кёрк, это ты? Хотя вряд ли. Я уже предупредила Мэгги, что ты придешь ее домогаться. Господи, Кёрк, неужели настолько невтерпеж?
— Прошу прощения, — проговорил Сен-Жюст «ледяным тоном», как написала бы Мэгги.
— Ой, — женщина хихикнула. — Вы не Кёрк? Простите. Не обращайте внимания на то, что я говорила. Но кто же вы? У вас красивый голос.
И тут Александр Блейк, виконт Сен-Жюст, пожалел, что не подготовился к беседе получше. Кто же он? Виконт Сен-Жюст. Но разве можно признаться в этом? Судя по реакции мисс Келли, ни в коем случае.
Но ответил он с достоинством:
— Прошу простить меня, мадам. Я, разумеется, человек, который с вами разговаривает. А кто вы?
— Я? — смущенно произнес голос. — Я Бернис. Бернис Толанд-Джеймс, редактор Мэгги. Что с ней? Может, мне стоит…
— Мисс Келли работает, — прервал ее Сен-Жюст, — и не хочет, чтобы ее беспокоили. Если вы ее редактор, предполагаю, что вы внимательно отнесетесь к ее пожеланиям.
— Да, хорошо, конечно, но… но кто же вы, черт возьми?
Сен-Жюст крепко призадумался. Нужно найти ответ. Он же слушал разговоры мисс Келли и диалоги в телевизоре пять долгих лет.
— Доставка пиццы, — протараторил он и быстро повесил трубку.
Он посмотрел на Стерлинга. Тот закрыл лицо подушкой, из-за которой торчали пылающие уши.
— По моим расчетам, Стерлинг, до пробуждения мисс Келли осталось около получаса. Мы объясним ей, что произошло, и быстро спрячемся под кроватью. Я сожалею, что не послушал тебя. Прости.
Глава 3
Мэгги лежала на кровати, каждая мышца напряглась, каждый нерв звенел. Ей нужно спать. Нужно работать. Вымыть под душем из волос — то есть головы — тех двоих. Нужно побеседовать с Бобом, своим психоаналитиком, попросить положить ее в отдельную палату в ближайшей психбольнице.
Потому что она уже начинала верить в то, что Александр Блейк и Стерлинг Болдер действительно находятся в ее гостиной.
Конечно, это совершенно невероятно, но она видела их, говорила с ними, ощущала их. Как же получилось, что вымышленные персонажи стали реальными?
Если только она сама не стала ненормальной.
