Она огляделась вокруг, пытаясь не думать о Стоуне, который стоял посередине комнаты. Стараясь не смотреть на него, Мэдисон скользнула взглядом по убранству комнаты. Там были комод из мореного дуба, туалетный столик и две прикроватные тумбочки по обе стороны самой большой кровати, какую ей когда-либо приходилось видеть. Она была покрыта пестрым покрывалом и выглядела очень удобной. Мэдисон заметила, что и коврики на полу подобраны в тон занавескам.
— Не хотите ли поужинать с нами попозже?
Они встретились взглядами. Влечение, возникшее между ними, витало в воздухе, нагнетая напряжение и заставляя сердце Мэдисон лихорадочно биться. Следует ли ей согласиться? Он дал ей понять, что они не останутся наедине, так как с ними будет Даренго. А что, если его двоюродный брат не присоединится к ним? Должна ли она отклонить приглашение Стоуна из-за того, что он так возбуждает ее?
Мэдисон сделала глубокий вдох, решив быть откровенной со Стоуном, потому что она не могла отрицать то, что было очевидным.
— Единственная причина, почему я здесь, — это моя мать, Стоун, и, когда я решу этот вопрос, я подумаю, хочется ли мне извлечь из этой поездки что-нибудь и для себя. Возможно, что нет, и тогда я немедленно возвращусь в Бостон.
— Хорошо, — согласился он и медленно подошел к ней. — Если вы даете мне понять, что вам нужно время, чтобы разобраться, — прекрасно. Не спешите.
Ему тоже нужно время, чтобы разобраться в себе. Почему она возбуждает его так, как ни одна женщина, и почему сейчас он почти теряет рассудок от желания? Главное место в его жизни всегда занимало творчество. Он вживался в свои персонажи, чувствовал их страхи, конфликты и противоречия, переживал события, происходившие в их жизни, иногда такие, от которых кровь стыла в жилах. Когда он переносил на бумагу свои мысли, он отдавался этому процессу целиком, отгораживаясь от всех и вся. Его единственная цель заключалась в том, чтобы книги Рока Мейсона оправдывали ожидания читателей, и ему всегда удавалось это. Работая над книгой, Стоун не мог позволить себе тратить время на женщину. Теперь же у него возникло ощущение, что с Мэдисон Уинтерс ему придется понять и принять как неизбежное тот факт, что он хочет ее. Просто хочет.
— Можно дать вам некоторую пищу для размышлений? — тихо спросил он. Свет угасающего дня проникал в комнату через единственное окно, отбрасывая смутную тень на лицо Мэдисон и подчеркивая ее необычную красоту. Стоун собрался с духом, пытаясь обрести былую решимость, и понял, что в отношении этой женщины у него ее уже нет.
Мэдисон не отводила от него глаз. Какую пищу для размышлений он хочет ей дать? Какие-нибудь мудрые советы или что-то другое? Голова у нее пошла кругом. Господи, ей хочется, чтобы это было второе. Она долго смотрела на него, не зная, как ей вести себя, если ее тайное желание осуществится. Нельзя даже думать о физическом контакте, каким бы случайным он ни был, потому что они знакомы всего лишь один день.
— Да, вы можете дать мне пищу для размышлений, — тихо сказала она, собравшись с силами для того, что должно было произойти. Ей не пришлось долго ждать.
Стоун протянул руку и взял ее за подбородок, не оставив в ней сомнений относительно того, что он собирается сделать, и дав ей возможность остановить его, если у нее возникнет такое желание. Так как она не шевельнулась и ничего не сказала, а просто смотрела ему в глаза, Стоун наклонил к ней голову.
Их губы соприкоснулись. Мэдисон почувствовала жар его тела, когда Стоун коснулся ее бедром, притягивая к себе. Он положил руки ей на бедра, и страстное желание охватило ее. Она не была готова к неудержимому потоку чувств, захлестнувших ее, когда почувствовала нетерпение его языка. Ни один мужчина никогда не целовал ее так нежно и жадно, до невыносимой боли, стеснившей ей грудь.
И когда Стоун углубил поцелуй, Мэдисон была рада, что он крепче прижал ее к себе, потому что у нее подгибались колени. Она упивалась жаркой сладостью его рта, Стоун возносил ее к вершинам, на которых самообладанию, изысканности и благопристойности нет места. Их языки сплетались, дразня и призывая друг друга; чувства и эмоции, которых Мэдисон никогда не испытывала, обрушились на нее, затопляя чувственностью, о существовании которой она никогда не подозревала.
Когда Стоун наконец прервал поцелуй, у нее вырвался длинный, прерывистый вздох. Видя его напряженный взгляд, она поняла, что у них был не просто поцелуй. Между ними возникло понимание. То, что произошло, вероятно, не отличалось от чувств, которые испытали ее мать и дядя Стоуна.
Мгновенное влечение.
То, что неудержимо притягивает двух людей друг к другу и заставляет их совершать немыслимые поступки.
Мэдисон глубоко вздохнула и бессознательно облизнула губы, на которых остался влажный след его поцелуя. Стоун Уэстморленд — опасный мужчина. Опасный для ее здравого смысла.
— Я не думаю, Стоун, что наш совместный ужин сегодня — удачная мысль, — сказала Мэдисон, решив отклонить приглашение.
Как бы сильно ей ни хотелось получить сведения о матери и Кори Уэстморленде, ей необходимо побыть вдали от мужчины, который вызвал у нее странные и дотоле неизвестные чувства.
— Сначала я хочу устроиться и подумать кое о чем. Можем мы встретиться завтра? Скажем, до полудня? Я хотела бы попытаться сообщить маме, что я здесь.
Стоун выдержал ее взгляд.
— Прекрасно, Мэдисон. Просто попросите портье позвонить на ранчо Даренго. Они знают номер его телефона. Я с удовольствием приеду за вами.
— Хорошо.
Он пристально посмотрел на нее и, не сказав больше ни слова, повернулся и вышел.
Опершись руками о кухонный стол, Стоун поднялся и помог Даренго убрать посуду.
— Поверь, Стоун, я никогда не видел ничего более странного, чем дядя Кори, который вел себя как влюбленный двадцатилетний парень. И я не хочу говорить Мэдисон, что ее мать вела себя не лучше, хотя было видно, что она благовоспитанная женщина.
Стоун покачал головой.
— Мэдисон полна решимости узнать правду. Я уже дал ей пищу для размышлений, и она смирилась с тем, что у матери роман с нашим дядей, но ей все еще нужно понять — почему.
Даренго прислонился к столу и удивленно поднял брови.
— Что здесь непонятного? Похоть есть похоть.
Стоун возвел глаза вверх. Даренго не утруждал себя выбором выражений.
— Как ты не понимаешь? Ее мать такая воспитанная, образованная женщина — и вдруг похоть! Мэдисон не может понять этого.
Даренго ухмыльнулся.
— В таком случае я думаю, что тебе придется просветить ее. Кстати, если тебе понадобится моя помощь…
— Даже не думай об этом! — свирепо огрызнулся Стоун.
Даренго хохотнул.
— Да я просто пошутил! Кроме того, ты знаешь, как я отношусь к городским девушкам — Несмотря на смех, в его словах прозвучала горечь.
