Что-то выбросить, а что-то может пригодиться школе… В общем, я…
— Забрали себе мамины записи, пока их не забрал кто-то другой, — спокойно констатировала девушка. Мужчина провел рукой по голове, приглаживая топорщащиеся темно-каштановые волосы. — Не знала, что в школе что-то осталось. Я думала, что инквизиция все увезла к себе. Я заберу ее, Теддор? Эта вещь памятна мне.
— Хм, конечно, забирай… Только можно я сначала выпишу кое какие заклинания? Матильда любила совершенствовать уже существующие знания, а я как раз пишу научную работу, и… — он старался подбирать слова, чтобы это все выглядело менее расчетливо, — … чтобы ее наработки не пропали зря, я мог бы включить их в диссертацию. Конечно, с указанием источника!
Имельда отвернулась, прикрыла глаза, смиряясь, и положила книжку обратно в ящик. Отказывать сейчас человеку, что вызвался ей помогать, было бы неуважительно.
— Хорошо.
— Спасибо. Прости, я не могу предложить тебе присесть. Я только приехал из дома… И даже не знаю, где и что лежит, стулья завалены… Эти переезды убивают меня, — Имельда легко махнула рукой, мол, не переживайте.
— Вы все еще живете на Лёрском проспекте? — она развернулась и пошла к окну.
— Да, где ж мне еще быть. Место хорошее, не далеко от школы…
— Вы говорили о работе для меня. Что умер практик, и его место свободно.
— Да, это так. Маэстро Одрик… он был слаб последнее время. Здоровье его подвело. Дух Смерти пришел за ним … — маэстро замедлил свою речь, видя, что это не совсем важно для гостьи. Имельда стояла спиной к мужчине. Хотя это было невежливо — стоять так к хозяину дома, пусть это и была всего лишь небольшая комната в школе. Здесь он жил в учебное время. Но девушка стояла, разглядывая из окна сад, раскинувшийся под окнами.
— Имельда…
— Прошу, Маэстро, хватит называть меня так, — немного резче, чем следовало, прервала его и сама осеклась. Развернулась. — Простите, Маэстро. Это было грубо. — Мужчина кивнул, поджав губы, пытаясь улыбнуться. — Я не знаю, что мне делать, Теддор. За последний месяц вы первый, с кем я заговорила. Понимаю, что так не может продолжаться долго… Поэтому решилась. И не знаю, куда идти дальше. Вы пришли сегодня ко мне, и я ухватилась за возможность, но… Куда мне теперь? Что делать? Я никогда этим не занималась. Ведь я работала «в поле» и не была преподавателем…
— Я понимаю, Пешет. Я помогу тебе устроиться.
Девушка едва улыбнулась.
— Спасибо, Маэстро.
Мужчина и сам почувствовал небольшую расслабленность и улыбнулся в ответ.
— Раз уж мы станем коллегами, зови меня мэстр Вельт. Маэстро… — он фыркнул, — Так к нам обращаются лишь ученики и простой люд.
— Хорошо, мэстр.
Пауза затянулась, и мужчина, кашлянув в кулак, повел рукой к двери:
— Что ж… Тогда, быть может, сегодня тебя и пристроим? Завтра начинается не самая моя любимая неделя. Поступления. Здесь будет столько народу и такой гвалт, и… В общем, всем будет не до того. Так что лучше, если тебя сегодня определить. Что думаешь?
Девушка сдержанно кивнула и направилась к выходу, постукивая тростью о пол.
— Я согласна с вами. Хотелось бы быстрее расположиться и понять, что делать.
— Тогда идем. Дел предстоит немало.
Имельда приготовилась ходить по этажам целый день, зная, что в учебные времена их гоняли по кабинетам с разными бумажками и поручениями. Скорее всего, писарям низшего ранга было в удовольствие покомандовать несмышлеными юнцами в отместку за то, что ими постоянно помыкали деятели профессуры и высшие чины.
Но, к ее удивлению, все закончилось быстрее, чем она ожидала. Сначала Маэстро отвёл Имельду к директору школы. Им было необходимо заручиться его поддержкой напрямую, ведь девушку принимали в школу не совсем правильно. У нее не было заслуг в науке, она не сделала никаких открытий, даже ни на одном научном заседании не участвовала. Все что у нее было — связи родителей и шлейф известности ее матери и ее самой, как хорошего некроманта, который выполнял свою работу на славу. Но и только. И чтобы попасть на место почившего Маэстро Одрика, обычному человеку нужно было постараться.
Однако опыта самой девушки и рекомендации Теддора Вельта хватило. Директор не был против, чтобы она встала на место умершего практика, но только с условием, что она в ближайшие два года напишет научную работу, дабы подтвердить тот пост, на который встает, и то звание, которое ей дадут.
Скрипя сердцем, Имельда согласилась. Заручившись письменным одобрением самого директора школы — мужчины с, несомненно, добрым сердцем, но очень расчетливым разумом — Маэстро Вельт проводил девушку в крыло подготовки кадров, где ей выдали на заполнение целую кипу бумаг, ключ от личных апартаментов и отличительный знак преподавателя (небольшой круглый значок, который следовало носить на виду). После чего Маэстро отвел девушку в ее комнаты на ближайший учебный год (а, может, и больше).
Ее апартаментами стала спальня и отдельный санузел, в котором стояла небольшая литая ванная с загнутыми краями и витыми затертыми ножками. Над ней из ближайшей стены сиротливо торчала труба водопроводного крана.
Более, чем скромно, но выбирать не приходилось. Комнаты на первых этажах были такими все, а на верхние апартаменты Имельда не соглашалась ни под каким предлогом.
— Думаю, когда ты оправишься, то сможешь переехать повыше. Там условия лучше… — разглядывая пыльную обстановку, сообщил мэстр Вельт и поставил суму девушки на кровать.
— Да… Спасибо, мэстр, — Имельда переступила с ноги на ногу. Она устала ходить за все это время, и левая нога пульсировала тупой болью.
— Я зайду вечером, сходим в библиотеку, соберем тебе книги, которые могут вначале пригодиться. А пока обустраивайся, да и я тоже пойду, надо разгрести хотя бы половину того бардака… — мужчина кивнул девушке и вышел, оставив гостью одну.
Имельда в тишине постояла несколько мгновений, сняла перчатку и провела рукой по кровати. Помимо нее здесь еще был комод, стол и стеллаж под книги. Все пыльное.
Раскрыв окно нараспашку, девушка мерно и не торопливо стала прибираться и раскладывать свои вещи.
Много позже, когда на землю уже опустились влажные сумерки, девушка лежала на своей кровати и смотрела в потолок. На ее постель с высокого окна падал прохладный лунный свет, немного освещая комнату, но углы все равно оставались темными. Сон не шел, как, впрочем, постоянно. Ей удавалось заснуть лишь к утру, когда горизонт уже начинал светлеть.
Но сегодняшняя ночь была другой. Мысли одолевали с еще большим напором, и организм отказывался успокаиваться. Из головы не шел мальчишка, что искал ее мать. Что, если он действительно ее
