нее свирепый взгляд, и она хихикает, неторопливо удаляясь. Принеси немного.
Я бы поспорила, что этот мой большой и ужасный телохранитель смог бы… нет.
Ни за что.
Туда не пойду.
Перекидываю сумочку через плечо и с важным видом прохожу мимо него.
Он следует за мной, как хорошая собачка.
Я слишком устала, чтобы бегать по городу, пытаясь оторваться от него, поэтому мы в тишине возвращаемся на такси ко мне домой. Он смотрит в свое окно, а я — в свое, все это время притворяясь, что не чувствую жара, исходящего от его бедра, прижатого к моему. Чувак занимает все заднее сиденье.
Это неловкая поездка, но благодарна ему за то, что он не заговорил о моем порыве слез раньше. Это был момент слабости, и он больше не повторится.
Когда мы заходим в лифт и прислоняемся каждый к своей стенки, он говорит:
— Почему бы тебе не воспользоваться услугами своего водителя, чтобы передвигаться по городу?
— Потому что мне не нужна шикарная машина с шофером. Я вполне способна самостоятельно ориентироваться в этом городе.
Кивок.
— Видимо, деньги на такси каждый день не проблема для человека вроде тебя.
И сейчас он просто все испортил.
— Заткнись! Ты ничего не знаешь о ком-то вроде меня, так что перестань вести себя так, как будто знаешь.
Грэм держит рот на замке, пока я киплю оставшуюся часть поездки в лифте. Предпочитаю, чтобы все было именно так. С закрытым ртом он выглядит лучше.
Когда добираемся до моего этажа, выбегаю в коридор, чтобы убраться от него подальше.
Потом вспоминаю, что сегодня вечером иду гулять с девочками.
Он хочет продолжать оскорблять меня? Я буду продолжать издеваться над ним.
— На сегодня никаких планов, — говорю я, едва оглядываясь через плечо, пока поворачиваю ключ в замке. — Твои услуги не понадобятся. — Затем захлопываю дверь у него перед носом.
ГЛАВА 4
ГРЭМ
— КАК ДЕЛА, СЫНОК?
— Хорошо.
— Нашел что-нибудь интересное?
Естественно, отец звонит не для того, чтобы спросить обо мне.
— Прошло всего пару дней. Это займет время, папа. Ты ведь понимаешь, верно?
— Да, да, конечно. Просто подумал, что стоит спросить. Как обстоят дела с этой девушкой?
Ухмылка появляется на моих губах при мысли о Эве.
— Она не в восторге от того, что я здесь.
— А, ну что ж, уверен, ты сломаешь ее в мгновение ока. Томми сказал, она капризная малышка. Прошлой ночью заставила парней побегать за их деньгами.
Крепче сжимаю телефон.
— Тебе еще что-нибудь нужно? У меня мало времени.
— Нет, просто проверяю, чтобы…
Заканчиваю разговор прежде, чем отец успевает сказать что-нибудь еще, и моя голова с глухим стуком откидывается назад, к стене.
Ненавижу его за то, что поставил меня в такое положение. За то, что заставлял делать за него грязную работу. Я ненавижу его за то, что он не заботится ни о ком, кроме себя.
Но больше всего на свете ненавижу это желание доказать ему, что я такой, какой есть. Что именно доказывать? Что могу добиться успеха, даже если отказался от своей мечты? Что лучше его? Что я достоин его любви?
Этот человек не любит никого, кроме самого себя. Он продемонстрировал это, когда предпочел игры в покер моим поединкам по борьбе. Когда выгнал мою сестру из дома после того, как она забеременела в шестнадцать лет. Когда отказался поддержать маму во время ее химиотерапии.
Каждую ночь лежу без сна и думаю о том, какой была бы моя жизнь, если бы ушел от него. Я мог бы быть кем угодно, если бы захотел. Жить там, где захочу. Мог бы сам делать свой выбор, честно зарабатывать на жизнь. Не имело бы значения, что я делаю, если бы это не касалось его.
Но что случилось бы с моей сестрой?
Согласится ли она пойти со мной? Увезти мою племянницу из ее дома, подальше от ее школьных друзей? Найду ли работу, за которую платят достаточно, чтобы заботиться о нас троих?
Дверь открывается, вырывая меня из моих раздумий. Медленно скрипит петля, и я уже знаю, кто это, прежде чем выглянуть из-за угла. Эва сказала, что останется дома на ночь, и это дало понять, что она сегодня не останется дома.
Лгунья, лгунья. Идеальная чушь, Принцесса.
— Чертова дверь, — бормочет Эва себе под нос.
Девушка на цыпочках, в мультяшном стиле, пересекает холл, пока не добирается до лифта.
Я бы рассмеялся, если бы она не выглядела такой сногсшибательно сексуальной.
Ее джинсы в обтяжку подчеркивают талию в форме песочных часов, а под кожаной курткой на ней надет крошечный желтый топ на бретельках, который можно использовать как купальник. Ее сиськи — две идеальные горошины, живот подтянут. У девушки изгибы во всех нужных местах. Соберись, чувак. У тебя есть работа, которую нужно выполнить.
Я подумываю о том, чтобы выскочить прямо сейчас и напугать ее до усрачки, но это было бы слишком просто. Если она будет продолжать сбивать меня со своего следа, мне придется показать ей, как сильно нуждается во мне рядом.
Позволяю ей зайти в лифт и, когда дверь закрывается, спускаюсь на следующем лифте. Когда я добираюсь до вестибюля, она толкает вращающуюся дверь, ведущую на улицу. Держусь на безопасном расстоянии позади нее и следую за ней несколько кварталов на восток, выжидая подходящего момента.
Стараюсь не позволять покачиванию ее задницы слишком сильно отвлекать меня.
Мой шаг ускоряется, когда она приближается к следующему кварталу. Когда оказываюсь достаточно близко, я обхватываю ее рукой за талию и тащу за угол. Она вскрикивает, когда прижимаю ее к стене здания, держа за запястья и вдавливаясь в нее бедрами так, что она не может пошевелиться. Ее темные глаза расширяются от страха, а грудь вздымается, когда девушка сопротивляется мне.
Я напугал ее.
Миссия выполнена.
Ее глаза сужаются, когда она понимает, кто я такой.
— Какого хрена ты делаешь?
— Доказываю свою правоту. Посмотри, как легко я тебя поймал.
— Ты псих!
— Тебе повезло, что я не оказался кем-то другим.
— А так хочется, — выплевывает она в ответ.
Я прижимаюсь губами к ее уху.
— Нет, Эва. Ты этого не хочешь.
Не скучаю по тому, как ее тело вздрагивает рядом со мной. Но она ничего не говорит, потому что знает, что я прав.
И потому что чертовски упряма.
— Итак, куда мы направляемся? — Спрашиваю так, словно разговариваю с воспитателем детского сада.
— Я иду на вечеринку.
— Тогда я иду с тобой.
Веселье проскальзывает в ее глазах.
