умолку трещала Красивая.
— Да ее и не забывали, — буркнула Средняя, перебирая картошку.
— Причем, так забавно: имени никто не называл, но все понимали о ком речь!
Красивая сняла фартук, забралась на лавку и, чередуя то громкий бас, то противное писклявое сопрано, стала передразнивать мужиков да баб:
— Опасная пожирательница душ! Любительница психов! Обольстительница! Похитительница талантов!
— Ну, прекращай уже, — заворчала Средняя, — она же услышит! Слазь, давай!
— Ой, а что это вы делаете? — Ребекка вернулась из сада вместе с огромным букетом ромашек.
Красивая тут же спрыгнула со стола, забрала букет из рук удивлённой Ребекки и закружилась с ним по кухне.
— Ох, вафелька, — залепетала Старая и тут же откуда-то достала глиняную вазу, чтобы налить в нее воду для цветов, — это Красивая распоясалась…
Старая дёрнула Красивую за фартук, и когда та остановилась, грубо отняла ромашковый букет, затем обхватила его за длинные ветви и несколько раз скрутила, пока они не оторвались. При этом она не сводила злобный взгляд от Красивой. Наконец букет достаточно укоротился, чтобы вместиться в вазу.
— Все в порядке, — Ребекка с улыбкой поглядела на Красивую. — Я все слышала, но не обижаюсь, более того, я рада, что меня помнят. Я чувствую, что живу. Пусть люди говорят, что угодно, меня это подпитывает. Значит, я интересна, значит я не забыта.
Сестры облегчённо переглянулись, а Красивая, все ещё волнуясь, но спросила:
— Ребекка, — неуверенно начала она. — На базаре говорили о твоих многочисленных женихах, которых тебе сватал отец…
— Ух ты! — оживилась Ребекка. — А что именно?
— Народ удивлялся, почему ты их всех отвергала, но… э-э-э я процитирую «таскалась с отбросами»…
— Ха-ха-ха, — залилась смехом Ребекка. — Мне и самой всегда было интересно, почему меня тошнило от женишков, которых мне сватал отец! Они были его молодыми копиями: до омерзения правильные, хорошие мальчики, в выглаженных костюмчиках и темными от зубрёжки кругами под глазами над болезненными анемичными щеками. А длиннющие бакенбарды были такими идеальными, словно их под линейку стригли! Почти все они учились в медицинском, и каждый мечтал стать психиатром.
— А тебя значит хотели сделать женой психиатра?
— Ага, черта с два! — выругалась Ребекка. — Они были настолько фальшивыми, настолько искусственными, нечувствительными и холодными, что я — от природы ранимая, чуткая и эмоциональная — автоматически становилась хронической истеричкой рядом с такими. А некоторые ухажёры, те, что понаглее, вообще на этом акцент делали! Сначала в шутку, а потом и не совсем в шутку.
— Лечили тебя значит?
— Ага.
— А что же с пациентами? Они совсем не походили на них?
— Совсем, — Ребекка оживилась, и лицо ее засияло. — Они были живыми, настоящими. Рядом с ними и я ощущала себя нормальной, а не экспериментом каким-нибудь, или подопытной для установки психиатрических диагнозов. Вот я и сама ответила на собственный вопрос, — улыбнулась Ребекка. — С пациентами — живая, с женишками-студентами — больная неврастеничка. Но меня, честно говоря, больше мучает другое: когда я впервые ощутила это?
— О чем ты? — не поняла Красивая.
— У меня ощущение, что я своих пациентов знала, как будто раньше, я чувствовала к ним (к некоторым, и их, конечно, меньшинство) такое тепло и даже родство, но это странно, они ведь для меня просто пациенты! В моем стерильном доме подобных персонажей никогда не было!
— А как ты ощущала это родство? — поинтересовалась Старая. — Как ты это понимала? Что они такое делали?
Ребекка задумалась. Сердце забилось чаще, Ребекку охватил сильный интерес и даже азарт. Наконец, наступило время: здесь — в избушке трёх знахарок-ведьм — разгадать свою тайну! Ей даже стало душно, а на лавке стало тесно сидеть.
— Они глядели на меня по-особенному, — произнесла она. — Я сейчас имею ввиду тех больных, с кем я общалась, с кем мне было интересно, ведь большинство из них были все же безнадежными и пустыми, но я выбирала живых, интересных и умных. У меня ощущение, что когда-то со мной случалось подобное…
— Что ты имеешь ввиду? — удивилась Средняя.
— Кто-то очень давно, может быть, когда я была маленькой, так глядел на меня, и, боюсь, признаться, мне это, наверное, понравилось, иначе не могу объяснить, почему я, будучи взрослой, продолжала искать эти взгляды даже на работе… — ахнула Ребекка.
— Но как все же они глядели на тебя? — допытывалась Старая.
— Они смотрели на меня как… как… не могу объяснить…
Ребекка наморщила лоб от усилий. Она громко выдохнула и подошла к открытому окну.
— А давайте карты разложим? — Вспыхнула Красивая.
— Карты? — повернулась Ребекка. — Мы будем гадать?!
— Феячить, — подмигнула ей Средняя. — Наша мать Герба нарисовала их.
— На самом деле, никакого волшебства здесь нет, — закатила глаза Старая. — Сейчас я расскажу, и ты всё поймёшь.
Ребекка вновь уселась.
Старая же вышла из кухни, но очень скоро вернулась. В руках у нее был льняной мешочек с вышитой приблизительно посередине золотистой нитью буквой «г», перевязанный розовой ленточкой.
Старая уселась и достала из мешочка колоду карт. Она разложила их картинками кверху. На каждой был изображен пёстрый рисунок: взрослые, дети, животные. На каждой были различные действия. Словно художник запечатлел повседневные моменты из жизни людей или зверей.
Ребекка зачарованно разглядывала необычные карты.
— Они очень красивые! — восхищённо произнесла она, — но как они мне помогут?
— Смотри, вафелька моя, — начала Старая. — Сейчас я их соберу и отдам тебе в руки, а ты их подержи у груди, да подольше, согрей их своими ладонями и думай о своем желании, сформулируй его, спроси у карт, что ты хочешь узнать у них о себе. Когда вопрос-желание будет готово, вытащи наугад любую карту, а потом переверни ее картинкой кверху, а дальше уже я тебе помогу.
Ребекка взяла трясущимися руками толстую колоду и, закрыв глаза, прислонила к груди. В голове замелькали вопросы.
— А сейчас, — Старая легонько коснулась плеча Ребекки. — Открой глаза и спроси матушку Гербу, почему ты выбрала такой жизненный путь.
Ребекка открыла глаза и произнесла:
— Матушка Герба, покажи, что прячется в закоулках моей памяти, я хочу вспомнить всё.
Ребекка вытащила карту приблизительно из середины колоды и положила на стол.
Сестры мигом кинулись к ней. Старая отгораживала руками Ребекку с картой от возбудившихся сестёр.
— Спокойнее, мои дорогие, эта карта сейчас принадлежит только Ребекке.
Красивая и Средняя же и не думали трогать её, но подглядеть, что же скрывается за внешностью местной обольстительницы, страсть, как любопытно! Хотя это могла понять только сама Ребекка: каждая из сестёр увидела бы что-то свое неразгаданное. В этом и заключался «фокус» карт: не было правильных или неверных ответов. Каждый посмотрит на картинку и поведает
