она запнулась на этой фразе, он в этом виде был неузнаваем.
— Да, Фари, это я, — пробурчал он, не зная что дальше делать и говорить.
Наступила пауза, неудобная для обоих, и это длилось почти минуту.
— Ты один? — спросила она.
— Нет, я с… — он вовремя спохватился, про кота он говорить не хотел.
— Да, почти один, — добавил он. — А ты?
— Я тоже почти одна, — как-то чересчур уверенно ответила она. — Где же ты живешь?
— Да так. Там у знакомых, — ответил он.
Она чуть улыбнулась понимая, что он лукавит.
— Тебя искали, — сказала она. — Как долго тебя не было.
— Да и сейчас меня нет, — сказал он, заметив, что она машинально потянулась к тревожной кнопке.
— Не волнуйся, — добавил он. — Вас уже, наверное, всех проверили на детекторе, второй раз проверять вряд ли будут.
Она опустила руки и с грустью внимательно осмотрела его с ног до головы.
— Ты стал совсем другой, — сказала она.
— А ты все такая же красивая, — ответил он.
— Ты сможешь вернуться? — спросила она.
— Это вряд ли, ты же знаешь, из моего состояния вернуться нельзя, — ответил он.
Они уже так разговаривали несколько минут и, казалось, продолжать это было бессмысленно.
— Если хочешь, я сотру эту встречу из твоей памяти? — спросил он.
— Ты уже научился и это делать? — спросила она.
— Да так уж получилось само собой, — сказал он, — похоже, я и мысли умею читать.
— С такими способностями. С таким даром ты сбежал. Зачем? Почему? — с волнением сказала она. — Зачем?
— Я не хотел работать на вас, — он спохватился и поправился, — работать на них.
— Да, я понимаю, — сказала она.
— Прощай и прости, — сказал он.
— Прощай, — ответила она.
И они продолжили свой путь не оборачиваясь.
— Она стала совсем чужой, — подумал он, — да и я уже не такой как был — специалист по изжогам.
* * *
Редкий в это время года солнечный день. Подмораживало. Он бесцельно, как обычно, бродил по улицам и незаметно оказался в центре, где в целях безопасности старался часто не появляться. Здесь жизнь проистекала активнее и быстрее, чем на окраинах.
Какой-то неприятный осадок остался у него после случайной встречи с Фари. Чувство вины не покидало его: — Он ее бросил, убежал, поэтому и виноват.
Но оправдывая себя, он вспомнил ее более-менее спокойное поведение при встрече и говорил сам себе: — Не очень-то она была грустна и жалости, и любви ко мне я не заметил.
Потихоньку день клонился к вечеру. В одном из переулков он услышал дикие крики не человека, скорее всего животного. Это походило на стоны и завывания. Приблизившись, он увидел небольшой фургон с надписью «Зверовоз», а рядом с ним двух серых мужчин, держащих в сетке орущего кота. Сдавленный сеткой кот хрипел и завывал на весь квартал. По ушам-огрызкам, отсутствию хвоста и окраске он узнал в нем своего чердачного «друга».
— Это мой кот, — твердо заявил он ловцам, — куда вы его?
— Известное дело, в зверинец, — спокойно ответили ловцы.
— А потом? — спросил он.
— Потом нам неизвестно, может быть искоренят, а может быть еще что-то, — нехотя ответили ловцы.
— Отдайте его мне, — сказал он.
Ловцы, которым стоны и крики кота порядком надоели, ответили:
— Да забирайте! А документ у вас на него есть?
Он сделал вид, что ищет этот документ в карманах пальто. Но ничего не найдя, ответил:
— Наверное, оставил дома.
— Нет, без бумаги кота отпустить не можем, — ответили ловцы. — Вы же должны знать, что по последнему предписанию управления надо иметь при себе подлинники всех документов личного значения.
Кот затих, как будто понял, что решается его судьба.
Он еще раз порылся в карманах, достал оттуда случайный обрывок обертки от еды:
— Вот это годится? — и протянул бумажку одному из ловцов.
— Это удостоверение на кота, — добавил он и пристально посмотрел на ловцов.
Повертев бумагу в руках, ловцы ответили:
— Эта бумага годится.
Они высвободили кота из пут, а тот, обезумев от страха, кинулся в проулок и исчез в наступающей темноте.
Немного постояв в недоумении, ловцы переглянулись и, не понимая, что они здесь делают, спохватившись, сели в фургон и укатили восвояси.
Он подумал:
— Зачем коту понадобилось забираться почти в центр? Может быть, у него здесь были старые друзья и подруги, а может быть, когда он был аристократом, здесь он обретался, то есть жил в полном достатке и с комфортом.
На следующее утро кот на чердак не явился. Не появился он и через день. Недели две он каждое утро ждал его прихода, но кот не появлялся. Наверное, он снова вернулся к скитаниям и голодному существованию. Кота было жалко.
Издевательства над котом
Пацаны привязали доверчивому коту к хвосту пустые консервные банки. Кот сначала флегматично смотрел на это безобразие, но когда стал двигаться, ему это не понравилось. Для пацанов от вялого кота эффекта было мало. Они начали пугать кота для придания ему стимула к бегу. Кот побежал, все загремело. Банки застряли в какой-то расщелине. Взрослые спасли кота. А пацанам было выдано наказание каждому, что полагалось в семье за такие проказы. В дальнейшем такие шутки во дворе находились под запретом. В этой проказе он принимал пассивное участие, но попало за это ему серьезно.
* * *
В то утро, выбравшись на воздух, он обнаружил на улице бригаду рабочих, монтирующих на фасаде дома мемориальную гранитную плиту. Из разговоров стало ясно, что торжественное открытие мемориала запланировано на середину дня. Пока он бродил по своим знакомым местам, доска была уже установлена и он застал финал торжественного мероприятия.
На стене дома у входных дверей красовалось плита с барельефом бородатого с усами лица в профиль. Ниже находилась надпись: «В этом доме жил и работал выдающийся музыкант». Далее следовало его имя. Внизу текста крест на крест изображались две флейты. Судя по годам, время проживания и работы выдающегося музыканта было недолгим. И можно было предположить, что маэстро был уникальным человеком, если в неполные сорок лет стал таким знаменитым.
Внизу под плитой прямо на снегу лежало несколько букетиков цветов. Участники мероприятия уже потихоньку расходились. У доски круглый человечек что-то эмоционально объяснял скромно одетой женщине с миловидным лицом.
— Мы обязательно это сделаем. Это наш долг перед маэстро, перед вами. Наш банк, как старейший на этой территории, непременно профинансирует этот центр. Я вас настоятельно прошу подготовить обращение и собрать подписи, — тараторил круглый человечек.
— Да, конечно, мы постараемся. То есть я постараюсь. Мужа многие знали, они подпишутся обязательно, — отвечала миловидная женщина.
— Нет. Всех подписей не
