знакомство заканчивается, Тесс пытается отойти, чтобы отделиться от группы, и это заставляет меня прижать ее крепче, чтобы удержать на месте. Официант приносит наши напитки, и, потянувшись за стаканом, я прижимаюсь к Тесс всем телом. Она идеально прижимается ко мне сбоку, ее макушка едва достигает моего плеча.
Ее невинный аромат соблазнительно кружит вокруг меня, заставляя меня осознать ее как женщину, а не просто как будущую семью.
Афина завязывает разговор с Лукой, а другие мужчины обсуждают присутствующих светских львиц, избегая разговоров о бизнесе в присутствии женщин.
Наклоняясь, чтобы быть ближе к Тесс, я шепчу:
— Тебя не было на обеде в воскресенье.
Она отстраняется и вырывается из моих объятий, прежде чем поднять на меня глаза.
— У меня был проект, который мне нужно было завершить. Я объяснила это своей маме.
Мои глаза пленяют ее.
— Я рассчитываю на вежливый телефонный звонок, если ты не сможешь присутствовать на обеде или мероприятии.
— Я не знала, что должна была отчитаться перед тобой, – отвечает она с плохо завуалированным негодованием.
Господи, помоги мне, эта маленькая девочка всерьез ищет неприятностей.
Я кладу руку ей на локоть, крепко сжимая, затем тащу через лужайку и толпу гостей, в дом. Добравшись до кабинета, я заталкиваю ее внутрь, прежде чем закрыть за собой дверь.
Мои глаза встречаются с ее глазами, в которых заметен едва сдерживаемый гнев. Я смотрю, как она хватает ртом воздух, ее лицо бледнеет от удивления и страха.
— У тебя есть желание умереть, Тереза? – Я огрызаюсь, делая угрожающий шаг ближе к ней.
Она быстро качает головой. Ее волосы сияют как атлас, пряди касаются ее гладкой кожи. Затем ее язык высовывается, и она нервно смачивает губы, привлекая мое внимание к ее рту, который был создан для того, чтобы обхватывать член.
От этой непрошеной мысли желание разливается по моим венам, но мне нужно внести ясность. Я медленно подхожу ближе, мои мышцы напряжены, пальцы чешутся от желания сдавить ее хорошенькую шейку. Я останавливаюсь только тогда, когда Тесс вынуждена откинуть голову назад, чтобы сохранить зрительный контакт.
— Это прекратится сейчас же, – предупреждаю я ее низким и чертовски мрачным тоном. Я не потерплю ее неуважительного поведения. – Ты будешь выполнять каждый мой гребаный приказ. Ты никогда больше не проявишь ко мне неуважения, или, да поможет тебе Бог, это будет последнее, что ты сделаешь.
Ее глаза дрожат от страха, чего я не часто наблюдаю. Обычно это происходит прямо перед тем, как я оборву жизнь какого-нибудь ублюдка, и он испускает последний вздох, лежа в луже собственной мочи и крови.
Только тогда я понимаю, что Тесс чертовски боится меня.
И тем не менее, она все еще выражает свое недовольство мне?
На моем лбу появляется морщинка, когда я пытаюсь понять, что за женщина передо мной.
Она напугана, но дерзкая. Глупая, но смелая.
Полное противоречие.
И, блять, это вызывает у меня любопытство.
Глава 5
ТЕСС
Я изо всех сил пытаюсь контролировать дыхание, когда мой желудок опускается на дно. Моя кожа становится липкой, а тело дрожит от угрозы Николаса.
Я не могу оторвать от него глаз.
Тяжело сглатывая, я пытаюсь придумать, что сказать. Нужно что-то сделать. Но мозговая деятельность сопровождается гулом страха.
Мое дыхание учащается, – верный признак надвигающегося приступа тревоги.
И я не могу позволить ему увидеть это.
— Поняла, – я выдавливаю хриплое слово из своих пересохших губ, чтобы положить конец этому противостоянию.
Николас медленно наклоняет голову, его непоколебимый и темный взгляд прикован к моему лицу. Это нервирует, как встреча лицом к лицу с волком, который вот-вот набросится и разорвет меня в клочья.
Желая обезвредить бомбу, я повторяю:
— Я поняла.
— Правда? – Его голос такой низкий и глубокий, наполненный огромной опасностью, что у меня по спине пробегают мурашки. Он поднимает руку между нами, и я инстинктивно делаю шаг назад. Ничего не упуская, его взгляд еще больше заостряется на мне, прежде чем он поправляет пиджак. – Я глава семьи, глава гребаной мафии.
Две вещи, которые мне хорошо известны.
Николас окидывает меня угрожающим взглядом, и у меня по коже бегут мурашки от дурного предчувствия.
— И ты будешь подчиняться каждому моему приказу.
Даже несмотря на то, что я дрожу от страха и мое сердце опасно близко к тому, чтобы вырваться из моей стесненной груди, мне все же удается сказать:
— Я не хочу быть принцессой мафии. – Я облизываю пересохшие губы. – Я здесь только ради своей матери. Я не хочу иметь никакого отношения к мафии или твоей семье.
Николас прищуривается, глядя на меня, прежде чем сократить расстояние между нами со скоростью света. Я отшатываюсь назад, врезаюсь в стол, и тут он нависает надо мной, как грозовая туча.
О. Боже.
Хватаясь за стол, чтобы сохранить равновесие, я задыхаюсь, но воздух быстро прерывается, когда его пальцы сжимаются на моем горле. Крепкий захват дает мне представление о жестокости, которая так естественна для него.
Черт. Черт. Черт.
Мое сердцебиение – это не что иное, как безумный беспорядок в груди, который слишком стесняет, мешая сделать глубокий вдох. Короткие порывы воздуха касаются моих губ, высушивая их еще больше.
— Через час ты станешь частью этой гребаной семьи, нравится тебе это или нет. – Тембр его голоса груб, из-за гнева он кажется невероятно могущественным. Его хватка на моем горле становится удивительно нежной, затем кончики его пальцев касаются моей челюсти, пока его ладонь не накрывает мою пылающую щеку.
Это кажется слишком интимным, пробуждая новый страх.
Подушечка его большого пальца касается моих губ, его глаза пожирают каждый дюйм моего лица, прежде чем остановиться на учащенном дыхании, вырывающемся из меня.
Боже, он наслаждается моим страхом. Он как будто этим питается.
— Ты будешь хорошей маленькой девочкой и будешь делать то, что тебе говорят, или твоя жизнь превратится в сущий ад. – Его зубы тянутся к моей нижней губе, создавая у меня впечатление, будто ему требуется вся его сдержанность, чтобы не укусить меня. – Поняла?
Когда я киваю, моя щека касается его ладони, согревая мою кожу.
Он отступает назад и снова поправляет пиджак.
— Если ты не уверена, чего от тебя ждут, просто следуй примеру Афины. Она овладела этим искусством. – Его тон снова нормальный, вся язвительность исчезла. От него у меня голова кругом, мой разум пытается наверстать упущенное.
Я
