с моих губ. Мышцы моей киски сжимаются сильнее, чем любой кулак, доставляя удовольствие каждому нерву.
Мои ноги сводит судорогой, и они трясутся, но щупальца удерживают их на месте.
На протяжении всей этой интенсивной кульминации монстр продолжает черпать влагу из моей киски и с наслаждением заглатывать её. Я едва слышу своё тяжёлое дыхание из-за его стонов удовольствия.
Он держит меня так несколько ударов сердца, продлевая мой оргазм, пока он, наконец, не угасает и моё тело не обмякает.
Как только он вытирает последние мои выделения, он наклоняется ближе и бормочет.
— Это было восхитительно, но ты только разожгла мой аппетит. Мне нужно гораздо, гораздо больше.
Глава 5
Монстр не отпускает меня до конца ночи, заставляя своими щупальцами кончать снова и снова, до тех пор, пока я не начинаю хрипеть от криков и едва могу дышать. Когда в окно проникают первые потоки солнечного света, он ослабляет свою власть надо мной и исчезает в тени.
К тому времени я настолько измотана, что мои веки смыкаются, и я погружаюсь в самый спокойный сон за последние годы. Моё тело кажется бескостным, а разум парит в облаках. Не успеваю я опомниться, как раздаётся жужжание телефона, и я просыпаюсь.
Солнечный свет проникает через окна на моё лицо, заставляя меня вздрогнуть.
— Какого чёрта? — я поднимаю трубку и вижу, что на экране мелькает надпись: «Джессика Кофейня».
Не похоже, чтобы она звонила так рано. Это вообще не похоже на неё — звонить мне.
— Алло? — хриплю я.
— Лекси, — шепчет она. — Где ты?
— Дома, наверху, — я протираю глаза от сна и зеваю. — Что-то случилось?
— Ты на три часа опоздала на смену. Мистер Робертс разглагольствовал о тебе, и мы все пытались прикрыть, но…
Я сглатываю.
— Но что?
— Он сказал, что если ты не успеешь к обеду в час пик, то можешь искать себе другую работу и другое жильё.
— Чёрт, — я бросаю трубку.
— Ты всё ещё там?
— Д-да, — лепечу я. — Сколько времени у меня осталось?
— Час.
— Спасибо, — я вешаю трубку, спускаю ноги с кровати и бегу в ванную, проклиная себя за безделье.
Это совсем не похоже на меня. У меня есть свой распорядок дня, и я всегда ложусь в постель к девяти с книгой, засыпаю к десяти и просыпаюсь не позже шести. Что же заставило меня проспать?
Воспоминания нахлынули на меня разом. Гроза, медитация Джессики на судьбу, тёмная фигура у изножья моей кровати и щупальца. Но они туманны — почти как сон. Потому что, какими бы яркими ни были ощущения, моё тело просто не способно на множественные оргазмы… Так ли это?
Я стою перед зеркалом, обнаруживая красные следы на запястьях и вокруг талии. Соски краснее, чем обычно, как и кожа внутренней поверхности бёдер. Возбуждение захлёстывает меня с головой, и я подавляю стон.
Может, я запуталась в простынях и сделала это с собой? В книгах случались и более странные вещи.
Подняв руку, я провожу кончиками пальцев по соску и вздрагиваю. Ощущение, что соски натёрты, как будто кто-то тянул и щипал их в течение нескольких часов.
— Чёрт, — бормочу я себе под нос. Должно быть, феромоны не позволили мне спятить, ведь с щупальцевым монстром я бы никогда не спятила.
— Это всё было на самом деле. Но как?
Солнце скрывается за тучами, отбрасывая тень на ванную комнату. Я захожу в ванну, включаю горячую струю и намазываюсь гелем для душа. Каждый сантиметр моей кожи чувствует нежность от прикосновения монстра. Прошлой ночью его щупальца были повсюду, а то, что он сделал с моим клитором, не поддаётся описанию.
Если бы у меня было время и, если бы моё тело не было таким чувствительным, я бы натёрла себя до оргазма. Но впервые за всё время моего существования я чувствую себя странно удовлетворённой.
— Что бы произошло, если бы я позволила ему проникнуть в меня? — мышцы моего ядра пульсируют в знак протеста. Я игнорирую их и выхожу из душа.
Одно дело — позволить существу неизвестного происхождения лапать меня под одеялом. Совсем другое — позволить ему сделать меня беременной.
Я сбегаю по лестнице и вижу длинную очередь, огибающую помещение кофейни. На стенах висят мои акварели, но я слишком взволнована, чтобы заметить, смотрит ли кто-нибудь на картины.
Мистер Робертс стоит у стойки, сложив руки на груди, и смотрит на меня так, словно я непослушная школьница. Он один из немногих людей, которые возвышаются надо мной, даже когда я ношу туфли на толстой платформе. Сегодня утром он выглядит так, будто хочет изрезать меня своим взглядом.
— Алексис, — говорит он резко. — Пойдём со мной.
Моё сердце ускоряет ритм. Обычно ему нравится кричать на людей на публике или увольнять их на месте. Если я должна поговорить с ним наедине, то это должно быть очень важно.
Не говоря больше ни слова, он поворачивается на пятках, и я следую за ним, огибая стойку и направляясь в подсобное помещение. Его кабинет находится в дальнем конце раздевалки для сотрудников — помещения со шкафчиками, которым никто не пользуется, потому что оно выходит на застеклённую комнату мистера Робертса.
Сегодня жалюзи закрыты, а значит, никто не сможет увидеть, планирует ли он меня задушить. Стряхнув тревогу, я пристально смотрю на его узкие плечи. Мистер Робертс весь такой лающий, но обычно отступает, когда кто-то встаёт перед ним и рычит.
Он держит дверь открытой, ждёт, пока я ступлю внутрь, а затем со щелчком закрывает её.
— Это деликатное дело, — говорит он.
У меня сводит желудок, и я стараюсь не закрывать рот рукой. Он собирается меня уволить. Уволит, а потом скажет, чтобы я убрала свои вещи с чердака.
Мистер Робертс складывает руки на груди.
— Ты можешь объяснить громкие звуки, которые доносились из твоей квартиры прошлой ночью?
