но давайте, по крайней мере, уважать его, глубоко сознавая, что без его странных способностей современная цивилизация не стала бы такой, как она есть.
Мы не сможем разобраться в методах целительства колдуна-знахаря, не поняв его религии. Религия в своем теологическом аспекте есть отношение к жизни, набор убеждений и умозаключений, связанных с отношением индивидуума к духовному миру и его творениям. С нравственной, или этической, стороны религия представляет собой правила поведения: что можно делать и чего нельзя. В первобытном обществе действия, нарушавшие закон племени, карались соразмерно тяжести проступка. Из этого легко понять, что первая религиозная этика сводилась главным образом к табу, и только тысячелетний процесс совершенствования позволил этой этике развиться до возвышенных моральных и социальных норм наших дней.
Болезнь как духовная тайна
Вначале религия мало чем отличалась от упорядоченного страха. Мало-помалу начали возникать некие особые ритуалы, свидетельствующие о вполне конкретных установках и убеждениях. Основанием первобытной теологии было то, что все невидимое нетренированному глазу или непонятное неподготовленному уму кажется сверхъестественным. Таким образом, болезнь представляла собой тайну духов, и браться за ее разгадку могли только те, кто имели власть над духами и их злой силой. Племенные убеждения в отношении недомоганий и болезней сводились, насколько это известно, к следующему:
— болезнь сама по себе — это дух, бесформенный и бестелесный, живущий в воздухе и прицепляющийся к человеку по какой-то причине или без оной;
— этот дух может по желанию принимать сколько угодно обличий и нападать на человека в любом из них — одушевленном или неодушевленном;
— человек, владеющий магическим знанием или каким-нибудь сильным фетишем, может направить духа болезни против своих врагов, чтобы уничтожить их;
— болезнь могут вызвать разгневанные духи либо умерших людей, либо животных, растений или даже минералов;
— любое оскорбление или невнимание по отношению к умершим членам племени может побудить их духов наслать болезнь или другие несчастья;
— животные, используемые в пищу, могут причинить болезнь, если во время умерщвления не совершить надлежащих церемоний;
— злые люди, обладающие или не обладающие особыми оккультными способностями, могут передавать болезни взглядом (дурной глаз) или прикосновением к какому-нибудь предмету, принадлежащему жертве;
— сам колдун-знахарь может заставить заболеть любого усомнившегося в его способностях или противящегося его власти.
Заметьте, никаких упоминаний о богах как о причинах физических несчастий. Это объясняется тем, что в те далекие времена не существовало четкой концепции высших божеств, да и болезнь не воспринималась как кара за грех. Дальше опасения обидеть могущественных духов дело не шло; однако духам не приписывали никаких этических мотивов, и этичность не имела почти никакого отношения к укрощению их гнева.
Некоторые писатели называют практическую деятельность колдунов-знахарей черной магией. Это неверно, потому что нельзя говорить об извращенном использовании силы, пока нет критерия того, что считать правильным. Колдовство становилось отрицательной и извращенной силой по мере того, как цивилизация вырабатывала критерии честности, которые оно попирало. Следовательно, термин «колдун-знахарь» неправильно истолковывается как подразумевающий зло; он применим только к первобытному или примитивному магу.
В обрядах колдуна-знахаря важную роль всегда играли маски. Откуда же появились эти фантастические маски? Мне кажется, изначально это были портреты «старцев». Большинство масок представляется нам гротескными и ужасными, но для создавших их первобытных людей эти странные произведения, вероятно, были исполнены красоты и величия и наделены таинственным смыслом.
Престиж масок
В культах масок отражалась вера в то, что надеть маску — все равно что стать вместилищем для духа, которого эта маска изображает. В таком случае колдун-знахарь, надевая лицо «старца», становился воплощением «старца», говорил его голосом и обладал его авторитетом.
Головы животных, которые носили египетские жрецы, имели то же самое значение и, возможно, были порождением тотемизма, когда жрец носил маску своего духа-животного.
Страх, вызываемый маской, также мог играть важную роль в этом древнем религиозном обычае. Колдун-знахарь неизмеримо повышал свой престиж, меняя внешность на нечто неземное. Туземцы, конечно, знали об использовании маски, но тем не менее она вызывала сильную эмоциональную реакцию.
Много лет назад в Дарджилинге, в северной Индии, к нашему отелю забрели несколько «дьявольских танцоров», чтобы дать представление. Среди них был маленький мальчик лет около восьми, ставший вскоре любимцем всех живших в отеле туристов. Вечером, во время танцев, все исполнители, включая и самого юного, были в масках, изображающих тибетских демонов. В самый разгар пляски мальчуган с надетой на него головой быка из папье-маше бросился к толпе, которая раздалась и разбежалась с тревожными криками. Все знали мальчика, многие угощали его днем конфетами, но стоило только возникнуть суматохе, как образованные белые превзошли в своей реакции туземцев.
Первобытная логика подсказывала, что если маска пугает смертных, то она возымеет такое же действие на злых духов, а те, потрясенные ужасным зрелищем, поспешно удалятся и отведут свои зловредные силы от деревни. Это поверье лежит в основе некоторых тибетских ритуалов и запечатлено во многих рассказах о колдунах-знахарях и их приемах. Дикарь не видел оснований считать духов умнее себя; что пугало его, непременно должно было напугать и призраков.
Маски как бегство от своего «я»
В масках заключен и более глубокий психологический смысл. Их художественный облик приходит из бессознательного, или из глубинных, подсознательных областей человеческого интеллекта. Возможно, что рисунки масок человек выносил из сновидений, и эти рисунки свидетельствуют о наличии странных импульсов, хранящихся в тайниках ума. Религиозное искусство варварских народов отличается поразительной целостностью, дающей психологу обильную пищу для размышлений. Маска была побегом от себя, тот, кто ее надевал, становился кем-то другим и жил иной во многих отношениях жизнью со всеми вытекающими из обретения такой новой личности последствиями.
В некоторых племенах американских индейцев люди, перенесшие длинную цепь несчастий, меняли имена, чтобы избежать продолжения страданий. Новое имя означает новую личность; индеец становится кем-то другим, и у духов, невзлюбивших его прежнее имя, не будет никаких причин насылать бедствия на новое.
Эта психология близка и понятна любому театральному или киноактеру, пользующемуся гримом. Облачившись в костюм и «состаренный», чтобы походить на короля Лира, он должен чувствовать себя королем Лиром, а если нет, то он плохой актер. В таком случае, если слегка завитые волосы и немного грима могут заставить человека чувствовать себя лордом Бэконсфилдом, то почему же маска сверхчеловека не может заставить ее владельца чувствовать себя хоть немного похожим на это сверхъестественное существо, фактически заставить этого духа казаться очень близким и реальным? Эта в высшей степени интригующая тема заслуживает аналитического исследования.
К неизменным атрибутам колдуна-знахаря принадлежали и всевозможные шумовые устройства. Его трещотка — еще одно средство запугивания духов или
