с этим очень строгий. Мне-то на статус, понятно, до фонаря, у меня его и нет. А вот ва… в смысле тебе, Женя, стоит задуматься.
— Угу, мимо, — хмыкнул я, совсем не собираясь стелиться перед преподами и козырять кольцами из-под полы.
— Прыгаем! — крикнула Мария, когда мы подъехали к путепроводу. Мы спрыгнули к поручням, а внизу как раз мчался очередной состав и двигался он в сторону нужной нам линии.
Не теряя времени, остальные уверенно сиганули на цепочку вагонов. Я же, ругаясь на чем свет стоит, отправился следом и по счастью смог зацепиться за последний полувагон.
— А ты хорош, новичок! — кивнула мне Виктория и помогла забраться к ним. — Когда мы были на первом курсе, половина из нас привыкла так прыгать только через месяц. Да, Ваня?
— У самой же поджилки тряслись в первый раз.
— Мог бы и промолчать, как джентльмен!
Так вот. Из слов Виктории выходило, что с лекциями и занятиями тут как-то не задалось. С одной стороны тебя бросают c одного занятия до другие, между которыми километры железных дорог и корпусов, а с другой там тебя зачастую совсем не ждут чересчур вольные преподы, которые имеют неприятное свойство погибать во время Прорывов.
Посему курсанты находятся в состоянии перманентного самообучения и бесконечных пересдач у новых и новых преподов, которых им назначают в самый последний момент. А новоявленные преподаватели нередко вообще не в курсе, что им выпало «счастье» принимать экзамен у очередной оравы опаленных огнем Нексуса студиозусов. А половина последних вдобавок принадлежит к благородным родам, которые, если им что-то не понравится, решат мстить.
— Мстить?
— А ты думал? У вас, аристо, дуэли — это любой выход из положения, — хохотнул Иван.
— За других не говори, — буркнула Виктория и ткнула его в бок. — Вроде я тебя ни разу на дуэль не вызывала, хотя поводов было дохрена.
— Это каких же?
— Знаешь, что вчера был за день?
— Ну… Воскресенье?
— Мой день рождения, балда! И ты про него забыл со своими гарпиями!
— Ой, прости!
— Поздно оправдываться, — сказала Виктория, выхватила перчатку и начала шлепать Ивана по щекам. — Вызываю тебя завтра перед подъемом. Оружие выберем на месте!
А затем она зловеще захихикала, а потом объяснила, что хоть за настоящие дуэли между курсантами и преподавателями в ГАРМе и для первого, и для второго гарантирована постановка на лыжи и «волчий билет» — особо борзых парней и девчонок это не останавливает.
— 18% смертности — это каждый пятый гроб, — вздохнула Виктория. — Зазубрин взялся за это дело всерьез, но особых результатов не достиг, и неудивительно. Чем выше родовитость, тем больше норова у курсанта, и тем чаще он вызывает кого-то по всякой ерунде. Вон наша мадама, — ткнула она Марию. — На прошлой неделе уже успела с кем-то поцапаться…
— Ты-то откуда знаешь?
— Еще бы я не знала. Это хорошо, что одна я знаю, как вы ночью с Анной плясали под луной, и хорошо, что никто не пострадал!
— Ой, да какое твое дело!
— Мое дело все, что касается дисциплины, дуреха! А если бы о дуэли узнал Зазубрин… Из-за чего хоть дрались-то? Уж не из-за мальчика ли?
— Нет, — бросила Мария и замолчала.
Наконец, мы спрыгнули на землю и со всех ног помчались к поезду, который ненадолго затормозил у станции под номером Г19. Вокруг уже толпился народ и пытался всеми правдами и неправдами пролезть внутрь. Несколько самых ушлых уже облюбовали окна.
— Халявщики! — зашипела Виктория. — Половина даже не курсанты!
— А кто?
— Местный персонал, стрельцы, рабочие и еще какая-то пришлая сволочь. Думают, что раз официально ужин завершен, им нальют остатки нахаляву. Хрен там!
Тут поезд загудел, дверь резко захлопнулись, отсекая всех, кто не успел влезть в вагон, а в следующую секунду состав тронулся.
Ребята застонали и со всех ног сорвались в погоню.
— Стойте, мы курсанты! Подождите! — закричала Виктория, припустив вдоль перрона. Из окна разгоняющегося состава высунулось бородатое лицо в колпаке.
— А, Виктория Леонидовна! — приветливо отозвался служащий столовки. — А мы думаем, где вас нексы носят?
Тут же на ходу раскрылись двери, и мы заскочили внутрь. Едва оказавшись в тамбуре, я сразу почувствовал приятный запах еды и забыл обо всем на свете.
Вид после возни с гарпией и лазания по поездам у нас, конечно, был крайне помятый, но не бежать же обратно в общагу переодеваться?
— А где Маша? — оглянулась Виктория в поисках своей подруги, но ее и след простыл.
— А она прыгала с нами с вагона?
— Сучка! И чего ей опять взбрело в ее пустую головку!
— Ладно, народ, — махнул рукой Иван, — давайте, приятного аппетита.
— А ты куда собрался? — повернулся я к парню, который хотел уже свалить в конец поезда.
— Я в часть для простолюдинов, куда же еще? — пожал он плечами. — Не с аристо же мне сидеть.
Я поглядел в соседний вагон, а там было яблоку негде упасть. На той стороне, где находились мы, людей было куда меньше — видать, халявщики сюда даже и не думали соваться.
— Ну уж нет! — схватила его за рукав Виктория. — Пойдешь с нами, и я не приму отказа, Иван Ильич. Я тебя вызвала на дуэль, поэтому перед смертью ты должен быть сытым и шарообразным!
Иван тяжело вздохнул, и мы прошли в следующий вагон, где располагалась раздача. Пока мы бодро шагали между столиками, на нас с Иваном поглядывал каждый пятый, да и еще с таким выражением будто к ним за стол собирается усесться хряк.
Через минуту нам в спины начали шушукаться.
Да и похрен на этих увальней! Сейчас главное — еда, а ее, несмотря на то, что перед нами тут уже побывала половина ГАРМа, еще оставалось с горкой. Похватав подносы, мы с товарищами встали в очередь, которая несмотря на то, что от начала ужина прошло полтора часа, еще вилась между столиками.
И пока мы двигались в цепочке голодных ртов, Виктория продолжила свои наставления о нелегкой судьбинушке курсанта, вынужденного слоняться по пересдачам:
— Представь такую картину. Администрация назначает экзамены на первое число, а преподаватель не является на собственный экзамен из-за того, что еще тридцать первого его дернули спасать какой-нибудь
