а вы живо наверх, мне нужно побеседовать с этой леди, а потом я поднимусь к вам.
Без удовольствия, но и без особых возражений девочки отправились в свои комнаты. Катрин склонилась над камином.
– Позвольте мне, разжечь, – девушка просила неуверенно, словно боясь напомнить о себе, но в то же время желая оказаться полезной.
Но в камине уже весело занялся огонь, и предложение помощи осталось без ответа. Больше всего Катрин хотела сейчас переодеться в сухое платье, и посидеть с дочками, но теперь требовалось разобраться еще с одной проблемой, которую она сама же навязала себе менее часа назад.
– Садись к камину, – коротко приказала она, кивая на низкий табурет. – Как тебя зовут, почему ты оказалась на улице, и где твоя семья?
Девушка на миг замерла перед огнем, наслаждаясь долгожданным теплом, затем, смутившись возникшей паузой, начала торопливо рассказывать.
– Мое имя Нитта, госпожа. Мы жили с матерью в столице, она работала прачкой в богатом доме, а я помогала ей. Но этой осенью ее скосила лихорадка, и я осталась одна. Так как мама болела, она лишилась места, и мне пришлось продать все, вплоть до обуви, чтобы покупать еду и лекарства, но это не помогло…
– А твой отец?
– Я родилась вне брака… – девушка вжала голову в плечи, а лицо ее залилось краской. – Мама говорила, что мой отец был сыном очень знатного и богатого господина, но когда мама забеременела, ей пришлось бежать с прежнего места работы… Иначе семья моего отца заставила бы ее избавиться от меня, а на этот шаг она пойти не хотела…
– И из какой же семьи был этот человек?
– Не знаю, мама никогда не упоминала об этом, и запрещала подобные расспросы. После ее смерти я пыталась устроиться на службу, но в столице желающих работать слишком много, поэтому я решила попытать счастья в небольшом городе.
– Зачем же стучала в дома к серобникам? Даже те из них, кто имеют деньги, довольно редко нанимают слуг, им статус не позволяет. Лучше тогда уж искала бы место у более богатых господ.
– Богатые господа не пускают даже на порог, а те, что победнее иногда нанимают на пару дней, для какой-нибудь тяжелой или грязной работы…
Катрин кивнула, так и есть, мало кто из ее знакомых взял бы служанку с улицы, не имеющую ни рекомендаций, ни даже приличного платья. Но раз уж она впустила бродяжку в свой дом, то жестоко будет выгнать ее в разгар зимы на улицу.
– Моя семья живет крайне экономно, я не смогу положить тебе жалованье…
– Госпожа, я готова трудиться за кусок хлеба в день! Не выгоняйте! Я буду предана вам, буду делать любую работу по дому, буду выполнять любые приказы! – во взгляде девушки было столько надежды и мольбы, что хозяйка дома невольно смутилась.
– И мне придется платить за тебя налог, каждый месяц по три серебряных.
Взгляд девушки потух. Она вся как-то съежилась, будто желая раствориться.
– В таком случае, госпожа, я не имею права причинять вам неудобства. Позвольте только погреться у камина, и я сразу же уйду…
– Ну и куда ты пойдешь? – хмуро возразила ей Катрин, – В дождь, без приличной одежды и обуви. – Теперь женщина злилась на себя за возникшее чувство жалости, которое было не более, чем слабостью. – Если ты согласна трудиться без жалования, то оставайся… пока. Потом решим, как тебе дальше быть.
Девушка снова залилась слезами, но теперь это были скорее слезы радости. Требовалось разместить новую обитательницу дома. Верхние комнаты были обжиты самой Катрин и ее дочерьми, поэтому женщина отвела Нитта маленькую каморку, примыкающую к кухне. Как и во всем доме, здесь было чисто, но крайне скромно. Эта каморка иногда использовалась как дополнительная кладовая, теперь же пришлось разместить все запасы только на кухне.
Сама девушка была готова спать и на коврике у камина, или на соломе у кухонной печи, но этого уже не могла допустить хозяйка дома. Всему положено свое место, будь то вещь или человек.
С одеждой оказалось непросто. Старые платья девочек были малы, а платье Катрин было слишком длинным. Нитта заверила, что сумеет подшить платье, если госпоже будет так угодно. После недолгих раздумий женщина отобрала кучку старых вещей, которые планировала пустить на ветошь.
– Шить умеешь?
Девушка закивала.
– В таком случае у тебя должно получиться собрать себе из этого домашнее платье. Нитки и иглы найдешь в моей корзинке для шитья, но не забудь потом вернуть корзинку на место.
– Благодарю вас, госпожа!
– С обувью сложнее… – Катрин наморщила лоб. В доме не водилось старой обуви, да и размер ноги бродяжки не совпадал ни с кем из домочадцев.
– Я буду хоть без обуви.
– Фи… Это отвратительно. Пока носи старые чулки Эйрики, они будут тебе в пору, и к тому же теплые. Потом разберемся.
Указания и обустройство девушки заняли пол ночи, Катрин поднималась по лестнице, с нарастающей головной болью. Зачем она взвалила на себя еще один рот? Теперь точно не получиться отложить не медяка… К счастью, это только до весны, а там быть может бродяжка найдет себе новую службу, и другой дом.
Мысли заработали в ином направлении. А ведь у нее с этой девчонкой немало общего. Отец знатный господин, мать из низшего слоя. Так вот, как могла бы сложиться и ее судьба, если бы сестра отца не забрала бы ее на воспитание. Тетку Аделарию Катрин ненавидела всем сердцем, но сейчас в душе шевельнулось что–то вроде благодарности. Да, «паучиха» была злобной и жестокой, но несмотря на это она дала ей фамилию отца, образование, и искала возможность выдать ее замуж за аристократа… Хотя справедливости ради, именно найденный теткой жених вынудил девочку сбежать из дома, и выйти замуж за человека преклонного возраста.
Катрин встряхнула головой. Она теперь уже не та безмолвная девочка, она сама устраивает свою судьбу, и теперь никто уже не сможет влиять на ее решения.
Глава 6. Жизнь налаживается
Плотные низкие тучи покрывали небо до самого горизонта. Солнце не могло пробиться сквозь серую завесу, поэтому невозможно было точно определить, раннее ли сейчас утро или уже время обеда. Катрин открыла глаза, и поплотнее завернулась в одеяло. Еще пара минут, а
