развод.
Тогда Вера еще не знала, что она ничего не может сделать в обход меня. Тогда она еще питала иллюзии. Сейчас нет.
— Не отстану. Спи, — шепнул я, возвращаясь в реальность. И она, как ни странно, уснула. Выключилась как по команде, а я еще пару часов не мог выбросить всякое дерьмо из головы. Провалился в забытье лишь под утро. Вынырнул по будильнику. Провел рукой по смятой постели, Вера уже вскочила. Нашел ее в гардеробной.
— Если что-то забудешь, я привезу, — зевнул. — Доброе утро.
— Не хочу тебя утруждать.
Спорить со мной она могла долго и по любому поводу. Так что в этом случае проще было не начинать.
— Пойду, сварю кофе.
Напилил еще и бутербродов до кучи. Постоянной домработницы у нас не было, потому что в какой-то момент ее наличие стало еще одним поводом для Вериных подозрений. Обходились клинингом и доставкой. А вот как быть с няней? Ясно же, что Вере будет тяжело с двумя детьми. Да даже с одним. Если все получится.
— Вер, поторопись. А то я не успею тебя завезти, — прикрикнул я.
— Я и сама доберусь.
— Это вряд ли. Я на время твоего пребывания в больнице отпустил водителя в отпуск.
— Вызову такси.
Блядь! Как же бесил этот спор ради спора. Покрутил чашку в руках и, не мигая, на нее уставился. Раз, два, три…
— Вера.
— Да я уже позавтракала, — буркнула она. — Пойдем, раз ты так спешишь меня сплавить.
И все-таки эта женщина не переставала меня удивлять. Вот пойми ее. Спешу… Спешу, блядь. Да я уже сейчас готов на стенки лезть, представляя, как возвращаюсь домой, а ее нет. А она себе какую-то херню выдумывает.
От нашего дома до больницы было прилично. И если бы не сирена, которую врубил мой водила, ехали бы мы часа полтора. А так ничего, минут за тридцать добрались. Я еще раз переговорил с Вериным лечащим, убедился, что у нее приемлемые условия, и только потом уехал, пообещав притихшей жене заскочить вечером.
В офисе медицинского центра, куда мы с Верой обращались для проведения ЭКО, и где теперь то же самое предстояло нашей суррогатной матери, меня не ждали. Я пошел прямиком к генеральному. Мимо встрепенувшейся секретарши.
— Семен Валерьевич?
— Матиас Николаевич…
— Что-то случилось? Мы не ждали вас лично.
— Это ты мне сейчас расскажешь. Случилось что, или нет, — отбросил я политес, усаживаясь в кресло. — До меня тут дошли нехорошие новости. Говорят, в твоей лаборатории творится всякая нездоровая хуйня…
— Один случай, Семен Валерьевич, — свел рыжеватые брови горе-доктор. — Поверьте, вас эта проблема совершенно никоим образом не коснулась.
— Ну что ж. Попробуй меня убедить. До процедуры ЭКО у нас целый час, насколько я понимаю. И… Матиас…
— Да?
— Ты же понимаешь, если вдруг что — лучше меня об этом сразу предупредить?
— Понимаю. И уверяю, что в вашем случае мы отработали как следует.
Держался мужик хорошо. Это я сразу отметил и оценил. Как и то, что он говорил правду.
Валов, Эля и Георгий Бутенко1 — герои первой книги цикла Дальний «Лекарство от одиночества»
https://litnet.com/ru/book/lekarstvo-ot-odinochestva-b452262
Глава 5
Вера
Дома я еще как-то держалась. А в больнице меня как будто покинули все силы сразу. Предоперационный период я вообще с трудом помню. Вроде бы нельзя было есть, но так мне и не хотелось на нервах.
Надо мной хлопотал персонал. Что-то у меня спрашивали. Носились со мной, как с хрустальной. Хотелось верить, что так они обращаются со всеми своими пациентами, но в глубине души я понимала — без Шведова здесь не обошлось. Тот умел взбодрить. А уж если дело касалось моего здоровья, так можно не сомневаться — внушение получили все.
Кажется, вечером он пришел, как и обещал. Сидел на стуле, играл желваками. Бесился, наверное, что я нарушила его планы. Или все дело в том, что я, сколько он ни пытался меня разговорить, молчала. Не специально, нет. Не потому что его наказывала или хотела вывести на эмоции. Просто к вечеру на меня нахлынула такая чудовищная апатия, что я могла лишь тупо пялиться в стену. И только эта апатия, кажется, не давала мне выйти в окно.
А когда меня повезли в предоперационную (какого черта туда нужно было именно везти, если я вполне себе нормально ходила — вопрос), так вот, когда меня повезли в предоперационную, со мной случилась истерика. Я цеплялась за холодный металлический край каталки и понять не могла — это она так стучит на стыках плитки, устилающей пол, или это мои зубы?
— Что с ней? Что такое?! — доносился откуда-то со стороны голос Шведова.
— Сём, она просто волнуется. Это нормально.
— Так вколите ей что-нибудь, какого хера…
Семен еще что-то рычал, ругался. Но доктор у меня мировой. Если бы я могла испытывать какие-то чувства, непременно бы восхитилась выдержкой Георгия Борисовича, когда он выставил бушующего Шведова за дверь. Это ж какие у этого мужика яйца! Но чувств не было.
— Вера, посмотри на меня. Ты как?
— Ужжжжасно.
Нет, все-таки зубы… Стучали так, что я чуть язык не откусила, выдавив из себя одно только слово.
— Ну, приехали. Ты мне это, Верунь, заканчивай. Мы о чем договаривались, помнишь? Что тебе говорил психолог?
Успокаивая меня, Бутенко повторял все то, что я и так уже слышала. Только в его устах это звучало как-то более обнадеживающе, что ли… Постепенно я успокоилась. Ко мне подкатили наркозную станцию, подключили какие-то датчики, и вдруг стало так хорошо! В ушах будто волны шумели. Этот звук пробудил в памяти кучу приятных воспоминаний. В основном из детства. Вот мы с мамой вышли набрать к ужину морских гадов, в изобилии выброшенных на берег недавным штормом, вот мы с соседскими ребятишками с воплями неслись в море, а то было еще такое холодное, сезон впереди, но нам уже не терпелось! А потом в моих воспоминаниях случился временной скачок. И вот уже я будто со стороны смотрела на нас с Семеном.
После ужина в ресторане он, как и обещал, отвез меня домой.
— Ну, я пойду, — шепнула, нервно заправив за ухо ненавистные кудри, но почему-то не уходила. Все чего-то ждала. Может, что он у меня телефончик попросит. Или о новой встрече заговорит. — Спасибо за все. И за помощь с ментами… Ой, — испугалась я, осознав, что могла его этим словом обидеть, — то есть…
Шведов накрыл мою руку и чуть на себя потянул. Я в панике билась, а он улыбался
