чуток расслабилась.
— Спасибо. Тем более что это и впрямь не имеет смысла, — обреченно прошептала она, не зная ровным счетом ничего о моих планах. Нет, я, конечно, мог бы все ей рассказать. Кто-то бы даже сказал, что так будет честнее. Но, во-первых, мне еще предстояло убедиться, что наши эмбрионы приживутся в суррогатной матери, а во-вторых, их предстояло благополучно выносить. Куда торопиться? Зачем ее лишний раз волновать? Тем более сейчас, когда оказалось, что это могут быть и не наши эмбрионы вовсе. И пусть Вера утверждала, что ошибка исключена, я был бы не я, если бы все теперь не проверил.
К тому же у меня не было уверенности, что Вера согласится на авантюру с суррогатной матерью. Я скривился. В висках болезненно застучало, разгоняя по венам страх. Нет-нет. Я все верно сделал. Мне нужны были козыри. На случай если она захочет сдаться… мне нужны были железобетонные козыри.
— Давай-ка собираться домой. Ты устала.
Возражать Вера не стала. Быстро собралась, попрощалась с командой и первой сошла на причал. Дорога домой прошла в молчании. Уж не знаю, о чем думала Вера, а я ее слова в голове гонял. Ставил себя на место Юрки. Прикидывал, как бы поступил, если бы у нас в семье произошла такая херня. И в какой-то момент так себя накрутил, что дома опять на жену полез. Не дождался даже, когда она выйдет из душа. Просто забрался к ней и…
— Я завтра в больницу ложусь! Что ж ты такой неугомонный?
Поцеловал, заталкивая ей в глотку готовые сорваться возражения. Куснул покрасневшую от моего старания губу. Хотелось рвать ее. Такое хотелось… толкнуть на колени, и между этих губ, чтобы давилась, и слюна стекала на яйца. Приходилось себя тормозить. Напоминать, что я тут не шлюху пользую. А девочку свою нежную. Недотрогу мою…
— Люблю тебя, малыш. Знаешь ведь, как без тебя тяжело будет. Я разочек, ага?
А сам ногу ее задрал и давай туда-сюда головкой. Вот бы она перестала меня морозить…
Вера всхлипнула, впуская меня. Я подхватил ее под задницу, прижал к стенке и стал яростно накачивать, уткнувшись лбом в забрызганную водой стену душевой. Подгоняя финал, Вера сжала тугие мышцы. Как делала всегда, когда хотела, чтобы я поскорее от нее отвалился. Поясницу прострелило, будто там раскручивалась огненная спираль. Я вогнал себя несколько раз глубже. Кому хоть раз приходилось пускать в ход нож, наверняка знал, насколько это схожие ощущения. Вера сжималась, я едва не скулил. В ушах гремели смешки: фу, че ты как баба.
Я резко вышел из жены и хотел было отвернуться. Но залип на ее раскрасневшейся мордашке. А главное, ведь и дыхание сбилось. Может, она тоже кончила? Было очень похоже. Я растерянно моргнул. И осторожно прижал ее к себе снова. Нежно-нежно в висок целуя.
— Спасибо.
За то, что просто позволила это себе, а то ведь в обычной ситуации к ней было не пробиться. Вера выстраивала такие ментальные заслонки, что я ничего не мог сделать, как ни старался. Все-таки оргазм женщины в голове, и если она не хочет, ты хоть из шкуры вылези, а ничего не будет.
— Теперь спать?
— Нет. Теперь волосы сушить, — растерянно прошептала она, проводя по свисающим с груди влажным прядям. Намокнув от воды, они распрямились, потемнели и облепили лицо. Без своих почти африканских кудрей Вера выглядела совсем по-другому. — Хоть бы за час теперь управиться.
— Садись. Я все сделаю.
Замотав жену в махровый халат, я усадил ее на пуф перед зеркалом и достал из ящика фен.
— Я и сама могу, — прошептала она. Я пожал плечами и включил новомодный Дайсон, за который выложил какие-то совершенно сумасшедшие деньги. Увидел как-то, что она смотрела обзоры на эту штуковину, ну и решил порадовать. Хотя «порадовать» — это громко сказано. Иногда мне казалось, что Вера радоваться разучилась.
Было так смешно наблюдать, как по мере подсыхания ее волосы обратно завивались в спирали… Вера очень часто жаловалась на то, какие они непослушные. А я ей отвечал — а сама-то!
Отвлекшись, я упустил момент, когда она начала плакать.
— Эй… Ты чего? Малыш? Что случилось? Тебе плохо?
— Ничего. Ничего. Просто накатило…
Вера отмахнулась от моих рук, встала и побрела в спальню. Выдернув шнур из розетки, я подался следом. Лег, подгребая жену к себе. А Вера, дурочка, стала отбиваться. Как будто моя близость была ей противна.
— Не бойся. Все пройдет хорошо. Я все проконтролирую. Веришь? И Вер… Я почитал, какие глупости выдумывают бабы, когда с ними происходит такое… Так вот ты же знаешь, что для меня это вообще ничего не изменит?
Собственное косноязычие выходило боком. Я едва ли не со скрипом выдавливал из себя слова, которые считал нужным озвучить, чтобы она чего не надумала.
Вера затихла. А потом даже повернулась ко мне лицом.
— Ты что, читал книги по женской психологии? Ты? — захохотала, зная, что я прощу ей даже насмешку. Все вообще на свете прощу. — А я бы еще парочку органов отдала за то, чтобы изменило, и ты от меня отстал.
Я стиснул зубы, сделав вид, что не расслышал. Отвернулся, чтобы выключить свет ночника. И все равно ее обнял.
Дура… Ну какая же дура, а?! И нет, конечно, я знал, что в этой жизни случаются вещи, которым нет прощения. Просто не считал, что к ним относится трах на стороне. То, что Вера высокопарно называла предательством, для меня было чем-то вроде справления нужды. И девок тех я считал нужником. Отхожим местом. И потому я очень долго искренне не понимал, почему моя любимая женщина вообще так отреагировала, поймав меня на горячем. Нет, ну, в смысле, неприятно это, конечно, но из-за чего весь сыр-бор? Думал, через неделю перебесится, и все дела. Осознание пришло потом. Вера объяснила. На пальцах.
— То есть я могу поступать так же?
— Как?
— Трахаться с кем угодно? Ко мне как раз тут подкатывали на днях и…
Договорить она не успела. Я не дал. Схватил ее за горло, поднял на вытянутой руке над землей, прежде чем успел осознать, что делаю. У меня тогда буквально планку сорвало. Через пару секунд только дошло, что творю. Ужас накатил, пальцы разжались.
— Я понял. Прости. Больше такого не повторится, — просипел я, потянувшись руками к ней, чтобы утешить.
— А больше и не надо, — сказала Вера, захлебываясь воздухом и пугливо отбрасывая от себя мои клешни. — Я думаю, нам стоит разойтись.
— Нет.
— Да. Завтра я подам на
