об одном.
Так значит, ты — знаток поэтов
И должен знать их всех причём».
Ион ответил: «Но я всё же
Лишь о Гомере могу петь,
Другим поэтам невозможно
Мне вдохновение зажечь».
— «Ты видишь, что не в знанье дело,
А чём же? — спросим мы себя.
Быть может, дело в магнетизме?
Попробую ответить я.
Поэта я сравню с пчелою,
Что мёд из сада муз несёт.
Лишь отрешившись от рассудка,
Он вдохновение найдёт.
Когда гармонией и ритмом
Душа наполнится сполна,
То одержимость наступает
И вдохновения волна.
Но музы насыщают разным -
В поэмы, в оды жизнь вдохнуть,
Магнитом в множестве цепочек
Рапсодов разных притянуть.
И значит, важно не уменье,
Чтоб нам поэзию понять.
Дар божества — то вдохновенье
Через поэтов перенять.
Рапсоды и актёры тоже –
Срединное звено куют.
Они от Бога чрез поэта
До зрителя смысл донесут.
И эти множество цепочек,
Что от поэтов идут к нам,
Нас держат в восхищенье кем-то.
Гомером одержим ты сам».
Ион на это: «Не согласен,
Что одержимость — мой удел.
Я всё же думаю, что знанье
Предмета — важное из дел».
— «Ион, скажи, когда Гомер нам
О колесницах говорит,
Оценит кто в том точность речи? -
Возничий, не рапсод решит.
Искусство каждое имеет
Предмет, конечно же, лишь свой.
Рапсод за что у нас в ответе,
Предмет, он ведает, какой?»
— «Он различает, что за речи,
Должны все люди говорить».
— «Откуда знанья у рапсода,
Что пастуху произносить?».
— «Рапсод я думаю уж знает,
Как надо нам вести войну.
Я у Гомера обучился
И цели в битвах я пойму».
— «Ион, скажи, тогда, мой милый,
Что ж ты стихи нам говоришь,
А не воюешь как начальник,
Об этом знании молчишь?
Пусть чужеземец, ну и что же?
Нас в битвы разные вели.
И в этом деле ты, похоже,
Вдруг оказался на мели.
Ты извиваешься в ответах,
Не можешь просто показать
Свою премудрость о Гомере.
Не хочешь ли лжецом ты стать?
Тебя давно я уважаю
И потому даю совет –
«Божественный, а не искусный
Хвалитель я» — вот твой ответ».
__________
(16) рапсоды — профессиональные исполнители эпических поэм в Древней Греции
(17) Эпидавр — город в Древней Греции на северо-востоке Пелопонесса, сейчас известен развалинами древнего театра и храма
***
Стих 13. Гиппий больший
Афины часто приглашали
Для разговоров послов стран -
Философов новейшей школы
И Гиппий был, конечно, зван.
Сократ был рад его увидеть,
Он хвалит мудрость чужака,
И чтобы, видно, не обидеть,
С ним речь повёл издалека.
Сказал, что мудрецы былые
Не брали плату с молодых,
Когда им знанья отдавали,
А гость — совсем не из таких.
— «Наверно, мудрецы былые
Похуже новых мудрецов».
Иронии не понял Гиппий,
Сказал — успешней он отцов.
Но восхваляет мудрость древних,
Чтоб гнев умерших не сыскать.
При этом деньги за уроки
Умеет щедро получать.
— «И где же больше получаешь,
В Лакедемоне? — Частый гость».
— «Нет, там закон у них суровый,
Подзаработать не пришлось.
Нельзя учителям с чужбины
Там мудрость молодым давать».
— «Так что, Закон там вред приносит,
Иль просто нечего сказать?
Чему хотел ты научить их -
Считать, по звездам ли ходить?»
— «Совсем им то не интересно,
Им бы о жизни говорить.
О жизни всяческих героев,
Как возникали города».
— «Похоже, сказки от старухи
Они хотели от тебя».
Но Гиппий возразил Сократу:
«Из сказок тех составил речь,
Что молодым достойно делать,
Тебе бы то ж не пренебречь».
«Послушаю» — Сократ ответил -
«Пока хотел бы я узнать
Ответ на тот вопрос коварный,
Что некто мне спешил задать.
Спросил он — в чём различье вижу
У безобразья, красоты.
Не смог ему тогда ответить.
А что на это скажешь ты?
Вот, если люди справедливы,
То справедливостью полны.
А что прекрасным мы считаем,
Красо'ты в чём у нас видны?
Мне объясни ты, что в понятье
«Прекрасное» заложено'?»
— «Прекрасную я вижу деву,
И думаю — ну, вот, оно».
— «Но, Гиппий, кобылица тоже
Прекрасной, вроде, может стать.
Горшок, коль сделан он искусно,
Прекрасным можно называть.
Ты вспомни, что сказал мудрец(18) нам
Про обезьянью красоту -
Что не сравнима с человечьей.
В ответе вижу пустоту.
Ты девушку сравни с богиней
И безобразие найдешь.
Давай, ответ другой поищем.
От рассуждений не уйдешь».
— «Наверно, золото поможет -
Всё то, к чему оно прильнёт,
Прекрасным будет несомненно,
А безобразие уйдёт».
— «Но, Гиппий, Фидий(19) нам Афину
Сваял из кости на века,
Глаза — из камня-самоцвета.
Что ж золото не взял тогда?»
— «Наверно, делает прекрасным
Лишь то, что к вещи подойдёт».
— «Красива не златая ложка? -
К ней лучше ж дерево идёт».
— «Сократ, вот ты опять о низком.
Прекрасно то — в богатстве жить,
Болезни чтобы не мешали,
И детям — нас похоронить».
— «Но, Гиппий, боги для героев –
Отцы, бессмертные они.
Их схоронить сыны не смогут,
И в том не чувствуют вины.
Вернёмся к слову «подходящий» -
Оно, мол, благо придаёт.
Но это что — обман, реальность?»
— «Как платье видимость несёт».
— «Не то опять, о милый Гиппий.
Что «красота» — как вещь в себе?
И не зависит от «одежды»,
Всегда прекрасное вполне.
Быть может, «красота» — пригодность,
Для зренья, бега иль в делах?
Быть может, красота — то сила,
А немощь — безобразья страх?
Но в детстве часто от незнанья
Дурное можем совершать,
Тогда и сила не поможет
Дурному красотою стать.
Или в «прекрасное» поможет
«Полезное» нам обратить?
Но разве в жизни что-то может
Творцом, творимым сразу быть?
А может, то у нас прекрасно,
Приятно слуху, зренью что?»
— «Да, удовольствие, наверно»
— «Но пища — это не оно?
Еще мы выделяем в этом -
Что слух и зренье красоту
По-разному воспринимают,
Я общее в них не найду.
Должны найти такое свойство,
Что общим будет для всего,
Хоть и различным оно станет
При рассмотренье одного».
— «Не может быть такого свойства,
Сократ, ты что-то намудрил -
Хоть золотые сложи вместе,
Хоть каждый бы его носил».
— «А что ответишь ты на это,
Скажи мне, милый Гиппий, здесь -
Две
