по дурашливому тону явно ничего серьезного, и парень просто пытался слинять. — Может к медику?
— Да не нужно. Полежу на скамейке, газеткой укроюсь, о перспективах на будущее подумаю… Само пройдет. — Корчась, Паша медленно поковылял к выходу, не поднимая головы.
Он намеревался добраться до соседних школ, встретиться с парой тройкой прогульщиков, и прощупать почву. Оценить, как там обстоят дела с обладателями аудиоаппаратуры. Не только в плане продажи наушников. Мало ли кто заинтересуется целыми плеерами, которые откроются в категории до десяти рублей.
В будущем реплики товаров из восьмидесятых и девяностых имели определенный спрос на онлайн рынке. Как раритетные вещи для украшения полок, и просто как источники ностальгических воспоминаний. Продаются они с возможностью зарядки от USB, так что должны зайти небалованному потребителю. Лишь бы проблем не возникло с данной технологией…
— Стоять. — Надежда Алексеевна грозно гаркнула, несвойственно своему кудряво-кучерявому образу. — Разворот, и ко мне.
Паша уныло подчинился, исподлобья глядя на жестокую женщину. Будто раненый щенок, которого пнула нога прохожего.
— Садись, будешь петь со мной. А потом иди и лежи где хочешь. — Встав со стула, надежда подставила его скисшему на глазах Паше. Парни открыто рассмеялись, а девушки, прикрыв ротики, хихикали. Очень смешно.
Поняв, что не отвертеться, Паша взял инициативу в руки. Ну как инициативу… стул. Он обвел взглядом класс, а затем потащил стул к середине третьего ряда, поставив прямо напротив Ани Соловьевой. Не успела учительница что-то возразить, Паша вернулся к столу, за которым стоял стеклянный шкаф с музыкальными инструментами, после чего вытащил акустическую гитару.
Перебрав струны, он с сожалением отметил: расстроена. Паша не то чтобы играл, так, увлекался в университетские годы в поисках способа, как бы девушку закадрить. С трудом вспомнив, как это делается, он настроил струны, чтобы те более менее звучали, и сел на учительский стул.
Надежда Александровна, увидев действия ученика, пришла в восторг. Она не знала, что неожиданно утративший былую прилежность Паша умел играть на гитаре.
Учительница не собиралась вмешиваться в представление, и лезть со своим: Люблююююю, тебя рооодинаааа.
— Песня Выпускной, посвящается, нашей новенькой Ане, что перешла в одиннадцатый класс и даже не заметила, сколько сердец забрала. — Паша наизусть помнил всего пару-тройку песен, и все они около «белый снег, серый лед». Исполнить такую в классе с патриотически настроенными, дышащими красным воздухом, организмами, не лучшая идея. А из более попсовых приходила на ум та, что запомнилась на выпускном младшей дочери. Тогда он даже ненадолго вернулся к гитаре и заучил песню… — Медлячок, чтобы ты заплакала… И пусть звучат они все одинаково… И пусть банально и не талантливо. Но как сумел, на гитаре сыграл и спел, выпускной, и ты в красивом платьице, и тебе вот-вот семнадцать лет…
Скрипучий голос, проходящий последние этапы ломки, в купе с полным неумением петь, пыточной машиной разразился в классе. Он играл простую мелодию, пел еще более незамысловатую песню, но с первых слов приковал внимание ребят и учительницы. В худшем смысле этого слова. Никто толком даже в слова не вслушивался, болезненно морщась и желая прикрыть уши.
— Вся наша школа сошла с ума от этой новенькой. В мой класс она зашла, и сразу понял я. И купидон мне в сердце не стрелою дал, а пулею, сказала наша классная: «Детки, знакомьтесь с Анею»… — Чуть выровняв голос, он заиграл с большей активностью. Стабилизировавшееся повествование Паши вызывало улыбки на лицах одноклассников. Они будто очутились там, четырнадцатого сентября, когда классная руководительница — Любовь Геннадьевна, приветствовала переведенную ученицу из восьмой школы. Девочки закрывали рты, в шоке от такой откровенности, а сама виновница торжества едва в обморок не грохнулась. Она уткнулась лицом в книгу и закрыла голову руками, пытаясь провалиться сквозь толщу целлюлозы и спрессованных опилок. — … ведь в мечтах на двоих у меня с Аней, одна фамилия. И так полгода, днём — пожар, а ночью — бессонница, сердце рвется, но лед никак не тронется. Но как-то утром я решил сделать первый шаг, купил цветы и под подъезд, лишь бы ты пришла. И ты пришла, драма по классике, но не одна пришла, а под ручку с одноклассником….
Все в классе ахнули, переглядываясь с вытаращенными глазами. Даже застыженная до смерти Аня вынырнула из рукотворной ямки. Какой одноклассник⁈ С кем под ручку⁈ Не было такого!!
Не мог же Паша объяснить, что на ходу менять сюжет песни не получится, разве что имя другое использовать. Он продолжил:
— К черту завален учебный процесс, папа с мамой в стрессе, весь болезненный, потерял в весе килограмм десять. Не пьет, не ест, вместо конспектов пишет песни… песни о своей принцессе. Ты с другим, а я погиб, Аня, и мы с ним кровные врагииии…- Казалось, терзания души отражались в голосе и в простых нотах, заставляя даже учительницу с горечью прислониться к окну. Когда-то и она была молода, когда-то, и ее жизнь терзали раны влюбленности. — Медлячок, чтобы ты заплакала. И пусть звучат они все одинаково. И пусть банально и не талантливо. Но как сумел, на гитаре сыграл и спел. Выпускной, и ты в красивом платьице…
Паша пел с прикрытыми глазами, мелодией и словами вскрывая рубцы, образовавшиеся при разводе с женой. Он многое пережил с тех пор, но до сих пор не избавился от ноющей боли в душе.
Когда прозвучал последний аккорд, возле открытых дверей собрались десятки учеников из соседних классов. Все в гробовом молчании дослушали песню, в которой старшеклассник, казалось, не изъяснялся в любви, а вытаскивал истерзанное сердце на обозрение.
Глава 10
Драка за стадионом
Редкие, одинокие аплодисменты постепенно переросли в шумную лавину. Класс встал и захлопал Паше, тихо вернувшему гитару в шкаф. За дверью даже завуч, Анастасия Максимовна спокойно аплодировала исполнителю, не говоря уже о столпившихся старшеклассниках.
— Паша… Это было так… — Надежда Алексеевна вздохнула полной грудью, не в силах подобрать слова. В глазах женщины стояли слезы. Она прочувствовала песню сердцем, и будто сама пережила то, что выплеснул наружу ученик.
— Да вы чего? Это просто песня. Кое-где услышал, запомнил аккорды, спел. Ко мне не имеет ни малейшего отношения. — Когда хлопки стали слишком громкими, краснотой раздражая ладони слушателей, Паша поднял руки и замахал. — Что? Ну что? Думаете, я бы, такой красивый, весь в сиянии великолепия, не нашел бы решимости подойти к понравившейся девушке и
