— В центральной гостинице, да? — переспросил он, помедлив. — Как вы туда доберетесь?
— Пройдусь пешком, подышу свежим воздухом после ужина.
— Ерунда. Я подвезу вас. Нам по пути.
— Не стоит, господин судья. Я лучше прогуляюсь.
На улице было совсем темно и шел дождь.
— Нельзя идти пешком в такой одежде, — буркнул судья с раздражением. Поехали!
Петигрю, не сказав больше ни слова, сел в машину.
Есть некоторые вещи, которые не должны происходить в правильно организованном обществе. В правильно организованном обществе судьи Его Величества не ездят в собственных машинах во время выездных сессий. Они гости графства, и их обслуживают компетентные профессионалы, которых предоставляют и которым платят местные власти. Но если даже они забывают о своем высоком достоинстве и предпочитают возить себя сами (в конце концов, они тоже люди и любят сидеть за рулем не меньше, чем прочие смертные), то не должны ездить в кромешной тьме, поздним дождливым вечером после того, как приняли больше нормы старого виски. И наконец, в любое время суток и при любой погоде они должны быть предельно внимательны и ездить очень осторожно. К сожалению, следует признать, что в данном, как и во многих других случаях, правила хорошо организованного общества не были соблюдены.
Авария произошла на пересечении Хай-стрит и Маркет-Плейс, когда автомобиль сделал крутой правый поворот, сворачивая за угол. Петигрю, сидевший в одиночестве на заднем сиденье, не смог впоследствии точно объяснить, что произошло. Он дремал и встрепенулся, когда его швырнуло в сторону на повороте. Потом услышал визг покрышек и подумал про себя, что они повернули на слишком большой скорости. Проснувшись окончательно, Фрэнсис почувствовал, что задние колеса скользят и машину сильно заносит влево. В следующее мгновение автомобиль ударился о бордюр с такой силой, что он впечатался в спинку водительского кресла. Это было все, что Петигрю запомнил, хотя и пытался впоследствии восстановить в памяти какие-нибудь дополнительные детали. Так что в свидетели он не годился, и это его порадовало.
Через какое-то время Петигрю пришел в себя и смог вылезти из машины, чтобы осмотреть повреждения. Выкарабкавшись на мокрый, скользкий тротуар, он столкнулся с двумя почти невидимыми фигурами. Это были Барбер и Маршалл. Они стояли близко, будто поддерживая друг друга, и даже в темноте была заметна их полная беспомощность. Следующее, что он увидел, было небольшое пятно света на дороге сзади машины. Так как шок еще не прошел, он не сразу сообразил, что это был свет от полицейского фонаря и что он был направлен на что-то — нет, на кого-то, — лежащего на пешеходном переходе около задних подфарников машины.
— О господи! — простонал Петигрю, хватаясь за голову. — Этого еще не хватало! — Но он взял себя в руки и вышел на дорогу.
— Так, — сказал констебль, — кости не сломаны. Надо его перенести. — После чего он наклонился и схватил бесчувственное тело под мышки.
Петигрю подхватил ноги, и они перенесли мужчину к краю дороги. Констебль примял свою накидку и подложил ее под голову пострадавшему, а подошедший Маршалл укрыл его пледом, вынутым из машины. Наступила пауза. Некоторое время все стояли молча. Петигрю увидел, что полицейский офицер еще очень молод и, наверное, в этот момент лихорадочно соображает, каковы должны быть его следующие действия при дорожном происшествии. Скорее всего, самым разумным при обычных обстоятельствах было бы, чтобы Стригун доставил свою жертву в ближайшую больницу, но он этого не предложил, и Петигрю было ясно, почему судья этого не сделал. Чем меньше огласки, тем лучше для них всех.
— Не вызвать ли мне "скорую помощь"? — произнес он вслух.
Молодой полицейский наконец ожил и приказал:
— Оставайтесь все здесь.
Он отошел на несколько шагов в сторону. Там Петигрю разглядел в темноте телефонную будку. Констебль отсутствовал всего пару минут, но тем, кто его ждал, показалось, что прошло много времени. Судья стоял все так же без движения, ссутулившись, и молчал. Петигрю не решился обратиться к нему и поэтому тихо сказал Маршаллу:
— Хорошо, что никого нет.
— Кто-то был. Я видел его, когда вышел из машины, но он сразу же ушел, как только появился полицейский.
— Черт! — выругался Петигрю.
— Как вы думаете, сэр, он сильно пострадал?
— М-м… Думаю, да.
Вернулся констебль, шагая быстро и уверенно.
— Сейчас приедет "скорая", — сообщил он. Затем вытащил блокнот, повернулся к Барберу и спросил: — Я полагаю, это вы управляли автомобилем, сэр? Назовите, пожалуйста, ваше имя и адрес.
— Господин офицер, позвольте, я объясню, — начал Петигрю вкрадчивым голосом.
— Прошу вас, по порядку, сэр, — не дал ему закончить констебль, полностью овладев собой и, по-видимому, вспомнив, как он должен поступать. Затем снова повернулся к Барберу: — Ваше имя и адрес, пожалуйста.
Барбер ответил. Это были его первые слова после аварии, и его голос хрипел сильнее, чем обычно. Молодой полицейский начал автоматически записывать и вдруг замер. Фонарь качнулся в сторону. Но дисциплина взяла верх, и он, шумно дыша, продолжал писать. Неловкий момент, не предусмотренный в инструкциях для полицейских города Маркгемптона.
— Гм, хорошо, милорд, — промычал он. — Хорошо. Я… — Он замялся, потом вздохнул и храбро выпалил: — Я должен посмотреть права вашей светлости и страховку.
— Хорошо, — повторил за ним Барбер чуть ли не с иронией. Затем подошел к машине, вынул небольшой бумажник и передал его констеблю. — Здесь и то и другое, — просипел он.
Прибывшая "скорая помощь" отвлекла их на некоторое время.
Петигрю показалось, что не прошло и минуты, как пострадавшего осмотрели, перевязали, подняли и унесли, не оставив никаких следов, кроме аккуратно свернутой накидки констебля, лежащей на мостовой. Констебль поднял ее, встряхнул и, поскольку дождь кончился, скрутил и сунул под мышку. Затем вернулся к изучению документов, которые дал ему судья.
Придется повториться, но в правильно организованном обществе все водители без исключения, особенно судьи Высокого суда правосудия, должны регулярно перерегистрировать свои водительские права. Кроме того, они должны заблаговременно проверять суммы, которыми их может обеспечить страховое агентство, и иметь при себе страховой сертификат, предусмотренный законами о дорожном движении, принятыми в 1930-м и 1936 году. То, что они часто забывают делать это и, таким образом, совершают правонарушения, еще раз подчеркивает, что общество все еще не организовано в достаточной степени правильно. Тот факт, что даже судьи Высокого суда страдают забывчивостью, является вполне достаточным аргументом в пользу того, что в правильно организованном обществе судьям вообще нельзя разрешать водить транспортные средства.
— Сожалею, милорд, — сказал полицейский, — но с вашими документами не все в порядке.
