подойдя к шторам, вернул меч. Потом наклонился к погибшему и рассмотрел обезглавленное тело. Знать продышалась, откашлялась, появились первые комментарии.
– Это возмутительно! – негодовал посадский земледелец. – Поднять руку на лучших людей города! Даю слово, что заплачу пять златниц тому, кто найдёт виновника покушения!
– Нет, вы видели? Я же поздоровался с ним за руку.
– Какая мерзость.
– Мы чуть не погибли!
– Я тоже согласен выделить деньги на поимку виновника, – лекарь Плантаж Угодник преданно посмотрел на Бадьяра. – Человека, осмелившегося покуситься на жизнь лучшего барона Сычигорья! Восемь златниц!
Лекарь Плантаж произнёс обещание громче всех, надеясь, что барон отметит его старания. Но Бадьяр Широкий уже пришёл в себя и решил показать силу. После криков о диверсии он посмотрел на воеводу и злобно выпалил:
– Кто пропустил завороженного в мой дом?
На помощь подельнику пришёл Мортус. Он приблизился к чану с бароном и поклонился:
– Мой покровитель, прикажите доложить о том, что здесь произошло?
Бадьяр скривился от выдержки казнахрона. Толстяк завидовал его собранности. Ладно Гидон, он опытный воин и многое повидал. Но хладнокровие тощего казнахрона раздражало барона. Бадьяр фыркнул и непроизвольно выпустил газы. Пузырьки с шумом появились на поверхности воды. Тёмненькая девушка, за недостаток ума прозванная Эльзой Ветер, опять засмеялась, но поняв, что оплошала, быстро заткнулась.
– Дура, – беззлобно прокомментировал барон и обратился к Мортусу. – Прошу, мой преданный казнахрон. Доложи, что знаешь.
Как опытный интриган, Мортус Идилий Кат решил воспользоваться локальным поражением, чтобы выиграть войну. Он понимал ошибку Гидона в допуске завороженного, но открывшаяся перспектива приятно разволновала казнахрона. Мортус начал докладывать, публика внимательно слушала.
– Я понимаю, достойнейшие люди, что ваши мысли заняты гнусным покушением, так ловко предотвращённым смелым воеводой, – Мортус кивнул белой головой в сторону Гидона. Не мешало напомнить толстяку, кто его спас. – Но мы забыли про важный момент. Каким образом и в какой день произошло покушение.
– Ворожба насилия! – догадался один из присутствующих и знать зароптала.
– Проклятье! – крикнул барон и помрачнел.
Первоначальный страх Бадьяра, похожий на испуг от громкого звука, и последовавшая за ним истерика, скорее наигранная, сменились безысходностью. С покушением он разберётся, не в первый раз. А вот нарушение королевского закона неизбежно вело к гибели. Закон запрещал ворожбу насилия в королевский день. Пока солнце не сядет, во всех баронствах запрещена ворожба насилия. Грабежи, разбои и убийства, совершённые без применения магии, не интересовали короля. За порядком следили барон с воеводой. Но магическое проявление, ведущие к повреждению или смерти человека, неизбежно наказывалось. Всегда доставалось власти. Барон и управленческая четвёрка уничтожались. Но бывали случаи, когда король насылал хворь на всю знать и те гибли в мучениях.
– В переживаниях мы забыли, какой сегодня день, – сказал Мортус.
– Но Гидон обезвредил отравленного! Ворожба не случилась.
Казнахрон усмехнулся, и, не поворачиваясь к автору возражения, коротко бросил:
– Думаете, злодей не повторит попытку?
Знать притихла.
– Кто-то охотится на лучших людей города. В последние дни трое агентов воеводы были убиты при загадочных обстоятельствах…
– Убийства? Какие убийства? Мне никто не говорил ни о каких убийствах!
Бадьяр так быстро поднялся из чана, что вода волнами пошла по поверхности, выливаясь на пол. Барон, при всех его капризах, был опытным властителем, поэтому умел вовремя обнаружить опасность и свалить ответственность на других. Бадьяр Широкий понял, что дела плохи, что он зря проигнорировал доклад Гидона, поэтому решил отыграть назад и сделать вид, что ничего не знал. И казнахрона, и воеводу это вполне устраивало. Знать слышала, что воин собирался доложить барону. Авторитет Гидона не упадёт.
– Прошу прощения, покровитель. Это моя оплошность, – вмешался воевода и низко поклонился барону. – Разрешите доложить?
Бадьяр уселся обратно, ничего не сказав.
– Спасибо, мой покровитель. Вы милостивы к ошибкам подданных.
Гидон подошёл к мужичку. Тот с момента уничтожения завороженного свернулся на полу калачиком и старался не привлекать к себе внимания.
– Встань, не бойся, – ласково сказал Гидон, поднимая беднягу. – Ты родственник Колки, моего агента. Верно?
– Да, – коротко и кротко ответил мужик.
– Он был убит вчерашним вечером. Судя по ранам, увечья Колка нанёс себе сам. Он полоснул мечом по горлу и истёк кровью. По словам хозяина таверны, никто в его комнату не заходил, никто не выходил. Верно я говорю?
Мужчина отчаянно закивал, смотря на барона, боясь воеводу.
– Молодец, ты можешь идти, – Гидон подал знак. – Тебе заплатят и накормят.
Мортус Идилий Кат напрягся. Здесь был тонкий момент. Почему у «случайного» горожанина, вызванного на приём к барону, в родственниках так удачно оказался агент воеводы? Агент, погибший при загадочных обстоятельствах, какие сначала упорно игнорировал толстяк. Но барон Зелёной долины, оправдывая ожидания казнахрона, лишь усиленно заковырялся в носу, сторонясь какой-либо умственной работы.
– Двое других убиты аналогично, – продолжил Гидон. – Запертая комната. Никто не входил. Изрезали сами себя мечами. Три моих лучших агента, верные служители барона.
Воевода закончил. Мортус опять взял слово.
– Для меня вывод очевидный. Кто-то убивает патриотов Зелёной долины, используя ворожбу. Неприятное, но обыденное дело, скажите вы? Соглашусь, враги до сих пор существуют. Но не в королевский же день! Этот подлец
