он становится в позу лица, облеченного властью, и начинает заботиться о своем авторитете. Он становится членом нового класса — служащих и не поддерживает контакта со своими братьями-рабочими», — поучала и порицала «Дейли экспресс» профсоюзных бонз{55}.
Либеральные газеты склонялись к легализации движения шопстюардов и к дальнейшей опоре правительства на них, а не на «устаревшие» тред-юнионы.
Конечно, подобная смена ориентации не представлялась им простым делом: «Это не так легко — сказать, что требуются новые советчики; но пока они не будут найдены, рабочие волнения будут периодически возобновляться», — утверждала «Манчестер гардиан». Поняв, что среди шопстюардов есть различные течения и группы, эта газета в редакционной передовой звала правительство вступить в контакты с теми из них, которые «стремятся призвать рабочих к пониманию их положения». «Тред-юнионам, — заявляла газета, — необходимо завоевать шопстюардов, иначе шопстюарды завоюют их»{56}.
Парламентский секретарь министерства вооружения Ф. Дж. Килоуэй был согласен: «Я не вижу причин, почему шопстюарды не могут быть включены в систему фабричных комитетов (действовавших на военных предприятиях. — К. Я.), — заявил он 6 ноября в палате общин. — У них нет рогов на голове, и они очень похожи на других рабочих…»{57}
Совету либералов последовали, и в конце 1917 г. движение шопстюардов было, как известно, официально признано английским правительством и тред-юнионами.
«Завоевать» шопстюардов либеральной буржуазии все же не удалось. Они сохранили свой революционный дух, и в 1920 г., когда возникла Коммунистическая партия Великобритании (КПВ), большая часть их вступила в ее ряды. Из среды шопстюардов вышли и основатели КПВ: Г. Поллит, У. Галлахер и др.
В 1917 г. дело было, однако, не в одних только тред-юнионах. Все лето и осень того года английские буржуазные газеты всех партий и направлений одну за другой помещали статьи о настроениях, жалобах, требованиях рабочих.
Наиболее крупные газеты, такие, как «Таймс», «Манчестер гардиан», «Морнинг пост» и др., печатали на эти темы серии статей — из номера в номер. Консервативная пресса толковала выступление машиностроителей как результат агитации некой таинственной кучки подстрекателей, действовавших по немецкой указке и на немецкие средства. Ссылаясь на «ужасную судьбу России», она звала к «бдительности», дабы та же судьба не постигла Англию.
Либералы отвергали подобное толкование событий. Они выдвигали на первый план внутренние причины рабочих волнений и предлагали правительству «полностью пересмотреть свою политику по отношению к рабочим»{58}и предупреждать забастовки, устранив их причины.
«Чтобы уменьшить нынешние волнения, — писала «Манчестер гардиан», — надо вернуть рабочим свободу так быстро и настолько полно, насколько это возможно. Первое, что требуется, — это свобода печати и дискуссий; второе — отмена Закона об охране королевства в той его части, где он наказывает рабочего за перемену места работы; третье — отказ от бесполезного запрета стачек. Он смешон, ибо рабочие все равно бастуют»{59}.
Ллойд Джордж, на какие бы «самодержавные» — как говорили его политические противники — меры ни толкала его война, был и оставался либералом и не мог с подобными утверждениями не согласиться. В начале июня 1917 г., выступая в палате общин, он признал правоту тех, кто считает, что окончание стачки машиностроителей «создало удобную позицию для пересмотра всей рабочей политики», и объявил о предстоящей организации специальных комиссий для расследования причин рабочих волнений{60}.
Комиссии были сформированы и разъехались по округам к середине июня. Напутствуя их, Ллойд Джордж сказал, что обследование должно быть быстрым и объективным, ибо правительство хочет знать правду. Он, однако, тут же, точно предупреждая, добавил: «… Нам нет нужды создавать теории и прибегать к объяснениям» — необходимы факты{61}.
Комиссии представили свои доклады правительству уже через пять недель. После опубликования они оживленно обсуждались в печати. На первое место среди причин рабочих волнений в докладах выдвигалась дороговизна, на второе — ограничение личной свободы и права рабочих военной промышленности менять место работы, на третье — отсутствие у рабочих доверия к правительству и лидерам тред-юнионов, не раз нарушавшим за годы войны данные рабочим обещания. В докладах говорилось о физическом и нервном переутомлении рабочих военной промышленности (большинство их работало по 70–80 часов в неделю, как правило без выходных дней), об их недовольстве новым порядком выдачи брони, а также о необходимости без задержек рассматривать жалобы рабочих и т. п.
Были в докладах и отдельные указания на остроту классовых противоречий и рост антивоенных настроений в стране. Так в докладе Комиссии по Южному Уэльсу указывалось на «жестокий антагонизм между рабочими и их нанимателями»{62}.
Доклад Комиссии по Йоркширу призывал правительство «рассеять необоснованные утверждения, будто военные цели союзников продиктованы жадностью и стремлением к захватам»{63}.
О влиянии на рабочих революционных событий в России в докладах, судя по газетным сообщениям, вовсе не упоминалось или упоминалось вскользь. Эта «фигура умолчания» была тем более красноречива, что в материалах, на которых основывались, составляя свои доклады, члены комиссий, ссылки на влияние русских событий имелись.
Так, в заявлении, сделанном членам комиссии депутацией от Манчестерской рабочей партии, особо отмечалось, что русская революция усилила недовольство рабочих, «разбудив их демократические инстинкты»{64}.
Ряд конкретных рекомендаций комиссий правительство реализовало уже в конце июля — августе 1917 г.: оно устранило, в частности, некоторые раздражавшие рабочих, но выгодные промышленникам, неполадки в сдельной оплате труда на военных заводах. Разрабатывались — и, понятно, широко рекламировались в печати — планы жилищного строительства после войны, а там, где в этом была особая нужда, скажем в Барроу, — и во время войны. Вводились — и еще более широко рекламировались в печати — очередные меры по борьбе с дороговизной.
Еще в конце мая 1917 г., непосредственно после окончания стачки машиностроителей, начались переговоры Аддисона с руководителями тред-юнионов машиностроителей и различных организаций предпринимателей. Речь шла об изъятии из проекта дополнений к изданному в 1915 г. Закону о военном производстве (обсуждение этого проекта палатой было пока приостановлено) ненавистных рабочим пунктов о «разводнении» на частных предприятиях и о «свидетельствах о проживании». Аддисон соглашался на отмену «свидетельств», но «разводнение» объявил обязательным, и переговоры зашли в тупик.
В июле 1917 г. руководство А. С. Е. поставило вопрос о «разводнении» на голосование членов союза. Министерство вооружения, надеясь убедить рабочих голосовать «за», организовало в промышленных центрах серию митингов, на которых выступали Аддисон и его ближайшие помощники. Но это привело лишь к нашумевшему скандалу в Вулвиче.
Надо сказать, что враждебный прием рабочими митингами членов правительства не был в 1917 г. новостью в Англии. Еще в апреле этого года министра пенсий лейбориста Дж. Барнса его избиратели встретили
