сказать выжатой, Джаспер ее еще не видел.
– Мне срочно требуется кофе. – Доктор сразу же направился к варителю. – Вы что-нибудь будете, мисс Полли? Быть может, – он сделал выразительную паузу, – чаю?
Кто-то, кто плохо знал доктора Доу, мог бы решить, что он пошутил. Но этот человек, который представлял собой хмурость, как она есть, и никогда не улыбался, принципиально разграничивал шутки и колкости.
Что касается Полли, то ей было совсем не до смеха.
– Нет уж, благодарю! С меня на сегодня, пожалуй, хватит чая. Никогда не думала, что чаепитие может быть настолько удручающим. А чай с привкусом нафталиновых сплетен – это худший чай на свете!
– Знакомство с миссис Баттори не прошло удачно? – сочувственно спросил Джаспер, плюхаясь в соседнее кресло. Сам он точно не пережил бы общество лучшей подруги их экономки, учитывая, что он о ней слышал.
Полли наделила его тяжелым взглядом.
– Эта миссис Баттори… – она понизила голос, чтобы тетушка, которая возилась на кухне, не услышала. – Когда она начала мне поименно демонстрировать свою коллекцию чучел собак, я подумала, что вот-вот сойду с ума. У нее даже есть дохлая псина по имени Доктор Доу… Самая плешивая, поеденная молью и жалкая собачонка из всех… Кажется, вы у нее на особом счету.
– Мы с миссис Баттори… – поморщившись, начал доктор, но Джаспер закончил за него:
– Заклятые враги! – он рассмеялся. – Они заклятые враги, Полли.
– Я хотел сказать «в весьма прохладных отношениях».
Джаспер подмигнул Полли, и та улыбнулась. А потом ее улыбка снова увяла.
– Миссис Баттори угостила нас тортом к чаю. Но даже уличный голубь поглядел бы на эти крошки с презрением и сказал бы: «Нет, благодарю, я лучше полечу в парк и подожду какого-нибудь старика с черствой краюхой». А как она обращается со своим домашним автоматоном Джеромом! Не удивлюсь, если когда-нибудь этот бедняга устанет от подобных унижений и испортит ей омлет. Подсыпав в него яд.
Джаспер усмехнулся, а доктор принялся занудничать в своей дотошной манере:
– Вы преувеличиваете. Не знаю, как в Льотомне, мисс Полли, но здесь автоматоны не способны причинить вред своему хозяину… К тому же это просто машины, они не замечают того, как к ним относятся люди.
Полли закатила глаза и продолжила жаловаться:
– Эта старуха перемыла косточки едва ли не всем, кто живет в Тремпл-Толл. И все это между унизительными воспитательными замечаниями в чей бы вы думали адрес? Разумеется, в адрес «мисс Полли, платье которой недостаточно строгое и сама она вульгарная, как портовый маяк»: ей не понравились мои туфли, моя прическа и даже мой нос – она посоветовала что-то с ним сделать, потому что «на него нельзя глядеть без слез».
Джаспер гневно нахмурился – по его мнению, нос Полли был очень красивым, как и она вся. Что эта миссис Баттори себе позволяет?! Пусть лучше сделает что-то со своим собственным носом!
– «Нельзя глядеть без слез», – повторила Полли, – вы представляете?
– Она плакала? – удивился доктор.
– О, я бы этого хотела! – гневно воскликнула Полли. – Но она прослезилась, лишь когда демонстрировала свои росянки и мухоловки в горшках на окне: они у нее почти все завяли. Неудивительно! Их потравила ее невыносимая склочность.
– Старая грымза! – возмутился Джаспер.
– Джаспер! – Доктор укоризненно поглядел на племянника. – Это очень грубо! Ты не должен использовать подобные выражения в отношении дамы, даже той, которая тебе не нравится.
– Да? – Джаспер со злостью поглядел на дядюшку. – А ты назвал одну из побежденных тварей-болезней «Зловредная Червоточинность Миссис Баттори».
– Это другое, – сказал доктор Доу и взял в руки чашку свежесваренного кофе. В гостиной поселился запах корицы…
…Мрачный дом у канала обрастал все более зловещими подробностями благодаря Джасперу, а Полли слушала его, затаив дыхание, и даже вздрагивала и морщилась в особенно нелицеприятные моменты.
Доктор Доу тем временем был занят более прозаичными вещами, а именно составлением писем. И пусть по содержанию и общей лаконичности они больше походили на записки, но Натаниэль Френсис Доу был не настолько легкомысленным, чтобы писать последние. Только серьезная деловая корреспонденция – никаких записок, открыток, заметок на полях! Только письма! Исключение составляли лишь срочные инструкции в опасных для жизни ситуациях, когда время не терпит…
Сейчас же время терпело. Более того – оно ползло с сонной неспешностью, поэтому повода изменять привычному порядку не было.
Два идеально сложенных листка бумаги переместились в конверты, конверты были запечатаны по всем правилам и снабжены указаниями адресатов, после чего уже сами конверты погрузились в нутро двух капсул пневматической почты. С промежутком в минуту труба проглотила обе капсулы одну за другой.
Отправив свои послания, доктор прислушался к рассказу Джаспера и укоризненно покачал головой: племянник был слишком уж впечатлительным мальчиком. Пока что подходящего лекарства от его впечатлительности доктор Доу не нашел.
Джаспер меж тем во всех красках живописал сам дом, рассказал о сломанном мосте и заброшенной трамвайной станции возле него, особое внимание уделил цветку в холле и портрету на лестнице. Как следует прошелся по грубияну-жильцу, которого все в доме не любят, описал смешные очки учительницы музыки и несчастного ее ученика, который от занудных нот впал в летрегию…
– Летаргию! – машинально исправил дядюшка и принялся искать что-то на полках шкафа со справочниками. – Мне печально слышать от тебя подобные оговорки, Джаспер. Еще печальнее, что ты склоняешься к летаргии ученика миссис Паттни, в то время как он был ближе к сопорозному состоянию…
Джаспер подмигнул Полли и прошептал:
– Не представляю, что это. – После чего продолжил – с заметно менее веселым видом: – Но все бы ничего, пока мы не столкнулись с этой жуткой-прежуткой старухой, бабушкой Китти. Ты бы видела, как она разозлилась, когда дядюшка сказал ей, что хочет помочь! Я думал, она вцепится ему в лицо своими когтями. Да, у нее точно есть когти. Я их почти даже видел!
– Китти передавала мне приглашение на чай от миссис Браун, – сказала Полли. – Но второго чаепития, подобного сегодняшнему, я не вынесу. Китти всегда говорит о бабушке очень почтительно.
– Китти ее просто боится, – заметил Джаспер. – И неудивительно. Я бы ее тоже боялся! Ну, если бы у меня была такая бабушка. А так я ее не особо боялся. –
