не уйду».
Родители переглянулись, и мой отец поднес пистолет к голове Томми.
«Ты никому не помогаешь. Ты монстр. Ты не будешь приходить в наши дома и угрожать нам и нашим детям. Так больше не будет. Все те угрозы, которые ты шептал нам, когда мы были застигнуты врасплох… ну, посмотри на себя теперь. — Мой отец плюнул на него. — Ты жалок. И сейчас получишь по заслугам».
Мой отец выстрелил ему в голову.
Звук был оглушающим, и я почти не сдержал крик, в последнюю секунду прикрыв рот рукой.
Голова Томми откинулась назад, в воздухе запахло порохом.
Секунду была тишина… а затем…
«Хехехехехехе».
В ужасе я смотрел, как Томми медленно поднял голову и уставился на моего отца.
«Что за чертовщина», — трясущимся голосом прошептала одна из женщин.
Не было ни крови, ни обломков костей… ничего. Только темный кружок на лбу Томми в месте, где в голову вошла пуля.
«Что ты, блять, такое?» — прошептал кто-то.
Взгляд Томми переместился на спросившего: «Я Томми Таффи. И я никуда не собираюсь уходить».
Внезапно моя мама указала дрожащей рукой в угол комнаты: «Бензин… давайте бензин».
Мама Меган пошла в дальний угол подвала и подняла небольшую красную канистру. Я услышал бульканье и почувствовал запах бензина в воздухе.
Мой отец, не отрывая взгляда широко распахнутых глаз от Томми, взял канистру из её рук. Молча он перевернул её над связанным мужчиной.
Томми не прекращал улыбаться: «Хехехехехе».
Другой отец передал моему отцу коробку спичек.
Мой отец зажёг одну, и его рука замерла в воздухе.
«Возвращайся в ад и оставь нас в покое».
Улыбка Томми стала шире: «Ад покажется мечтой, когда я вернусь за вами».
Мой отец отпустил спичку, и Томми вспыхнул. Он не кричал, не ругался… он просто горел.
Его лицо начало оплавляться, когда он внезапно посмотрел на меня.
«Хехехехехехехе».
Сердце билось так сильно, что, казалось, оно уже у меня в горле. Я побежал обратно в свою комнату, весь в слезах. Уже будучи в кровати, я услышал, как соседи уходят, переговариваясь с явным облегчением в голосах.
Через две недели Томми вернулся.
СЕНТЯБРЬ 1969
Мы ужинали. В наш дом возвращалась нормальная повседневная жизнь. Родители не сказали мне, что убили Томми, предпочтя сообщить, что его визит окончен и он «вернулся к себе домой». Иногда я улавливал в доме остаточный запах бензина, но помалкивал. Я просто радовался, что с моей семьей все хорошо.
Солнце садилось, оранжевый свет заката попадал в комнату сквозь окно и дотягиваясь до обеденного стола. Мама и папа сидели на противоположных концах стола, обсуждая прошедший день. Было видно, что они все еще потрясены случившимся, но я восхищался тем, как они стараются вернуться к той нормальной жизни, что была у нас до появления Томми.
Я жевал картошку, когда входная дверь настежь распахнулась. От удара древесина двери треснула, а петли практически слетели. Я резко развернулся.
Мои глаза расширились, и я уронил вилку.
Томми вернулся… и он был в ярости.
Челюсти моих родителей отвисли, но прежде чем они сказали хоть слово, Томми с невообразимой скоростью переместился к нам и опрокинул в сторону кухонный стол. Тарелки с едой разбились об пол, мой отец, практически парализованный от страха, привстал с места.
Абсолютно молча, Томми схватил моего отца за шею, потащил его к стене и пробил его лицом гипсокартонную стену.
Моя мама закричала и ринулась на помощь отцу, но Томми развернулся и одним ударом в челюсть опрокинул ее на пол.
Описавшись от ужаса, я смотрел, как Томми оттащил моего отца от стены. Оглушенный и что-то невнятно бормочущий, отец тщетно пытался освободиться от железной хватки Томми.
С потемневшими глазами, оскалившись, Томми потащил моего отца за горло в гостиную.
Не останавливаясь, он выбросил его сквозь оконное стекло во двор.
Сквозь слезы ужаса я увидел, как Томми обернулся к нам с мамой.
Теперь он улыбался.
Он подошел к моей замершей на полу матери и поднял ее.
«Тебе нужно увидеть это, — мрачно сказал он с искривленной улыбкой. Он посмотрел на меня и мотнул головой в сторону двери. — И тебе тоже, Спенс, вперёд».
Он дотащил мою мать до двери и вытолкнул её наружу. Я не пошевелился, моё лицо застыло в беззвучном крике. Томми посмотрел на меня через плечо и подмигнул: «Не заставляй меня повторять, паренёк. А, и захвати вон ту швабру позади тебя».
В штанах, пахнущих мочой, я слез со стула, взял швабру и подошел к Томми. Томми положил мне руку на плечо и довёл меня так до нашего почтового ящика. Я увидел моего отца, катающегося на траве в своей крови и осколках стекла, и мою плачущую маму на коленях рядом с ним.
Соседи выходили из дома с широко раскрытыми от ужаса глазами. Они смотрели на Томми.
«Подходите поближе! — крикнул он, подзывая их жестом. — Посмотрите на результат ваших действий!»
Я увидел Меган на пороге своего дома, белую как снег. Посмотрев на меня, она заплакала и закрыла лицо руками.
Абсолютно шокированные, наши соседи покорно подошли и встали на маленькой лужайке у нашего дома, смотря на мою маму и папу.
«Это все ваша вина», — сказал Томми, смотря каждому прямо в лицо.
Вдруг он вырвал швабру из моих рук. Быстрым движением он оторвал щетку и отбросил ее в сторону, а затем подошел к моему отцу с грубо обломанной рукояткой швабры. Мать закричала и попыталась прикрыть своего окровавленного мужа своим телом, но Томми пнул ее прямо в лицо.
«Ну-ка поднимайся», — прорычал Томми, за волосы поднимая моего отца и ставя его на колени.
Осколки стекла торчали из его лица. Мой отец посмотрел на Томми глазами, полными боли.
«Не переживай, я позабочусь о твоем сыне», — прошептал Томми.
Он поднял обломанную палку над головой, как копьё, и вогнал её моему отцу прямо в рот. Она прошла через его горло, вышла наружу из живота и вонзилась в землю. Кровь брызнула из моего отца подобно гейзеру, запачкав безупречное лицо Томми. Моя мама выла, ее покрасневшие глаза безумно смотрели по сторонам, а мой отец захрипел и умер. Рукоятка швабры торчала из его губ.
Соседи были парализованы этим зрелищем, несколько женщин рыдали при виде такого звериного насилия. Побледневшие мужчины начали, отца Меган стошнило на дорогу около дома.
Кровь капала с лица Томми. Он повернулся ко всем с посветлевшим лицом.
«Хочу, чтобы вы вспомнили этот момент в следующий раз, когда надумаете разжигать костерки. Я ясно выразился?»
Все смотрели
