class="p">приходилось завлекать в упражнения и заставлять выполнять домашние задания снова и
снова – он приходил подготовленным, готовым к тому, что мы будем изучать дальше. Он
был очень дисциплинирован, а что ещё запомнилось - у него уже тогда был знак
музыканта”.
“Есть такая категория учеников, которые приходят на занятия, чтобы их
развлекали, и не имеют при этом сильного желания заниматься. А есть те, которые
приходят для того, чтобы выйти на сцену и играть – и у него уже тогда это было. Он
обычно приходил в возбужденном состоянии, потому что его группа должна была
выступать во время школьного ланча: он уже мог запросто выйти на сцену и сыграть. Это
и есть знак музыканта. Дело не только в таланте: существуют люди, которые не слишком-
то наделены талантом, но у них всё же есть стимул, чтобы выйти на сцену и сделать это.
Если у вас есть талант и стимул, плюс к этому удача, значит, скорее всего вы станете
успешным”.
Клифф уже тогда владел некоторыми техническими приёмами бас-гитариста,
вспоминает Стив. “В то время у меня занималось не так уж много начинающих, поэтому,
когда я видел, что у кого-то уже есть представление о том, как нужно играть, я приходил в
некое замешательство – так что было забавно наблюдать их сильные и слабые стороны и
уже исходить из всего этого. Для уроков я использовал пятую часть из серии книг
«Базовые упражнения на электрическом басу», автором которых является Джеймс
Прогрис. В этой книге не было табулатур: Клифф приложил усилия, чтобы научиться
читать стандартную нотную запись – всего лишь один из аргументов, почему он был
выше среднего как ученик по классу бас-гитары. В книге описывались общие знания,
которые должны потребоваться бас-гитаристам, это было непрерывное повествование,
без картинок”.
33
TO LIVE IS TO DIE
И хотя Клифф любил работы известных джазовых бас-гитаристов, упомянутых
ранее, он не проявлял никаких признаков желания изучать их стиль игры” – говорит
Стив. Будучи джазовым бас-гитаристом, Стив помнит, как пытался заинтересовать
Клиффа джазовой музыкой, а также в том, что мы сейчас называем мировой музыкой.
“Ему это было вообще не интересно! Помню, как всякий раз встречал сопротивление,
когда предлагал ему сыграть что-то из джаза”.
К счастью для Металлика Клифф выбрал для себя иное направление. “Чем мы
занимались, так это играли барокко вроде Баха” - вспоминает Стив. “Ему действительно
нравилась эта музыка, это был отличный способ сконцентрироваться на мелодиях и не
думать о басовых партиях. Эти вещи интересно играть одному, ведь для их исполнения не
требуется группа, а ещё это действительно хороший способ, помогающий научиться брать
какую-либо музыкальную идею, накладывать на неё риффы и развивать, что очень важно
для тех, кто выступает с сольными номерами. С другой стороны бас-гитаристы, которые
пробуют солировать, играют синкопированные басовые партии, которые звучат весьма
безвкусно. Я уверен, что позднее он продолжил изучать классическую теорию”.
Что касается теории, Стив отмечает, что они часто говорили об аккордах и
мелодиях, и о том, как аккорды выстраиваются в логическую последовательность. “Ты
можешь разобрать аккорд на басу, и зная, как мелодия переходит от одного аккорда к
другому, ты соединяешь всё это воедино. Мы также говорили о том, чем занимаются
барабанщик и бас-гитарист и о том, как они могут работать вместе. У меня была серия
упражнений, мы работали над ней, в которую входило понятие счета и понимание
длительности нот и что составляет основу хорошей басовой линии”.
Стив также сообщает о ещё одном элементе, который позднее станет ключевым для
Металлика. “Мы серьёзно занимались различными тактовыми размерами, чем я обычно
занимался не со многими учениками, но Клиффу это действительно нравилось. Мы
пробовали 3/4 и 6/8, а ещё 5/4 и 7/8 и различные комбинации из двух и трёх, и позднее,
когда я услышал музыку, которую он стремился создавать, я не был удивлён, ведь
некоторые фрагменты звучали очень знакомо”.
“Мне было приятно видеть, как он использовал те вещи, над которыми мы
работали, и на самом деле превратил их в нечто совершенно бесподобное. Типичный
пример – то, что он сделал в «Orion»: впервые услышав эту вещь,
