Книга Есть такие края… - Ольга Бенич

было все. И неоднократные крушения бизнеса, и тяжелая авария, бесконечные ссоры из-за денег, даже измена с его стороны была. Но как-то все пережили, и вот теперь, когда все более или менее наладилось, он оказался здесь. Страшно даже подумать, что чувствует сейчас Киссон, она всегда говорила, что самое ужасное в жизни – неизвестность и неопределенность, и вот теперь он неизвестно где, и непонятно сможет ли когда-нибудь вернуться. Киссон… Он шутил, что она киса мужского рода, потому что умела принимать жесткие решения, и его заставляла не расслабляться ни во время относительного спокойствия, и тем более, в пору неудач. «Не верь, не бойся, не проси!» – было ее жизненным девизом, и она только недавно узнала, что это закон зоны. Но вся их страна всегда была зоной, еще до их рождения. Недаром Россия живет поговоркой: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся». А они были русскими. Русскими до мозга костей, хотя в его жилах текла и татарская, и еврейская кровь. Но Родина, Урал, кусок земли, который они своими руками превратили в цветущий сад, было тем единственным, ради чего стоило жить. Детей у них не было, и теперь он точно об этом не жалел. Он не знал, что бы мог им дать в этом мире, не просто жестоком, но в последние годы, лишенном элементарной логики самосохранения. Как бы он их защитил от педофилов, вирусов, наркотиков, телевизора и интернета? Да никак. Так что единственными источниками его безусловной любви были Киссон и мама. Мама… Наверное, она старается не думать о плохом сейчас, отвлекается на всякие мелочи. В юности он очень обижался на нее за то, что не смогла найти другого выхода, кроме как побег от отца, за то, что жили в постоянной нищете, за то, что у него не было дней рождения с подарками и друзьями. Но в последние годы они были так близки. Она – единственный человек, который верил во все его «завиральные» идеи с бизнесом, жестко критикуемые Ольгой. Она помогала ему во всем, не только словом, но и руками. Каждую свободную минуту, она посвящала ему, работая и в магазине, и на складах. Что она делает теперь, что думает? Нет, она, в отличие от Киссона, верит во все хорошее, и он не может подвести ее, не может не вернуться. Он снова поглядел на далекий город, в котором жил. Отсюда не было видно несоответствий двух реальностей. Может быть, надо идти в город? Может быть, там пройдет это наваждение? Солнце катилось к горизонту. Очень хотелось есть. Пашка начал собирать позднюю, перезревшую чернику, и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Медленно подняв голову, он с облегчением увидел рядом с собой Павла, а то ведь мог быть и медведь, или вовсе нежить какая-нибудь. Двойник присел на бревно, спросил весело: «Питаешься?» Паша не ответил, дожевывая сладкую темно – синюю массу.

– Что думаешь делать? – снова спросил Павел.

– В город пойду.

– А смысл? Думаешь, там что-то изменилось? Без нас пропадешь ведь.

– Так и так пропаду. А ты что предлагаешь?

– Мы еще два дня здесь пробудем. Потом надо возвращаться, прогноз плохой, морозы до минус пяти. За два дня ты можешь до города не добраться, а если доберешься, объяснять замучаешься кто ты и что ты. Лучше тебе быть с нами. Вернемся в цивилизацию, будем пытаться тебя легализовать. Может быть, ты и не единичный случай, иногда мы слышим о таких «прыгунах», просто мы никогда этой темой не интересовались, может все не так драматично, как кажется.

– Ну, так давай поинтересуемся, – сказал Паша.

– Как? – отозвался двойник

– По интернету, епти!

– А что такое интернет?

– Компьютерная сеть, в которой полно всякой информации. Через нее люди и общаются, и платежи проводят.

– У нас такого нет. Компьютеры только для сложных вычислений и контроля технологических процессов используются. А информацию мы получаем из книг, газет, радио.

– Так и знал. Счастливые вы человеки.

– Почему? Это ведь, наверное, очень удобно и быстро получать информацию таким способом. Положим, общение у нас и так не затруднено, в любой момент можем метнуться куда угодно, а вот быстро добыть знание… Это круто!

– Да, только качество этих знаний надо проверять. Да и не так много людей пользуется именно этой функцией интернета. В большинстве новости читают, и в соцсетях сидят, собачатся друг с другом или хвастаются, кто лучше выглядит, у кого тачка круче или картинки смотрят.

– Зачем? – удивился Павел.

– Вам не понять. У вас же отсутствуют такие черты как тщеславие, корыстность, преклонение перед властью.

– Не совсем. Мы же люди, и ничто человеческое нам не чуждо, как говорится. Почти каждый из нас хочет быть первым в своем деле, и иногда соперничество бывает, мягко говоря, нечестным. И власть мы уважаем, а иначе, что она за власть, как она обеспечит закон и порядок? Вот корыстности нет, это правда. Все блага общества доступны каждому. И если есть какие-то новые разработки, улучшающие качество жизни, о них не известно широким массам, до тех пор, пока нельзя будет обеспечить ими буквально каждого желающего. Это так.

– А вот, скажем, ради женщины вы можете пойти на преступление? Ну чтобы доказать ей свою любовь, показать ей, что ты лучший.

– Да какой женщине нужны такие доказательства? Тут один критерий – интересно вам вдвоем или нет. В разных аспектах, конечно.

– А ты с Ольгой как познакомился?

– Она у нас в институте преподавала. Ну, я доклад один интересный подготовил, потом помогал ей материалы разные в архивах искать, потом в одну экспедицию попали, а потом поняли, что друг без друга не можем.

– А ты бабушку ее знал?

– Галину Петровну, а как же! Мировая бабуленция была. Только виноват я перед ней. Когда она ушла, не пришел ее проводить. Время перепутал, понимаешь? Перед Ольгой стыдно было, до сих пор это меня гложет.

На мгновение Пашку осенила какая-то мысль, но он не успел ее додумать и зафиксировать.

– Пойдем в лагерь. Утро вечера мудренее. Вон уже темно сейчас будет, – сказал Павел. Мужчины обнялись, и через несколько секунд уже были у палатки, где их поджидали Ольга и Беня.

Поужинав, Пашка забрался в теплый гамак, и подумал, что человеку мало надо, сытый желудок, да сон в тепле. Проснулся он посреди ночи, потому что к нему в гамак забралась наглая Беня, проворчав что-то по поводу собачьего холода и дискомфорта. Заснуть он уже не смог. Он пытался вспомнить, мысль, промелькнувшую у него на вершине, и никак не