Книга Есть такие края… - Ольга Бенич

великое множество. К утру, одолев семьсот верст, они подъезжали к Аркаиму. Над степью поднималось малиново – красное солнце, предвещавшее знойный день, в окна врывался одуряющий запах трав. Чем ближе они приближались к горе Шаманке, тем больше видели брошенных машин. Они тоже решили дальше идти пешком. Заглушив мотор, Паша вышел из кабины, Ольга еще медлила, прощаясь со своей «Дусей», как она ласково называла ставшую такой родной машинку. Это было последнее, что царапнуло ей душу. Как только они ступили на Аркаимскую землю, их охватил какой-то неизъяснимый покой. Ольга вспомнила, что когда они были тут лет десять назад, она испытывала такие же чувства. К поляне, где всегда разбивался палаточный лагерь, со всех сторон тянулись вереницы народа. Здесь были и казаки, и башкиры, ведущие в поводу лошадей, и коми, но больше всего было обычных русских людей. Ольга и Паша видели и знакомые лица, где-то в толпе промелькнул Сторож, Боцман хмуро кивнул Ольге, Вера и Крис шли впереди них. Придя на поляну, они увидели, что кто-то жжет костры, кто-то поит лошадей в студеной воде реки Караганки, кто-то пытается ходить по лабиринтам, выложенным из камней на вершине Сопки Любви. «К чему это? – подумала Ольга, – ну, наверное, люди так пытаются себя успокоить». Неожиданно перед ними оказался отец Михаил. «О, вот и еще мои крестники прибыли!», – весело сказал он, пожимая им руки. «Ну, как настроение?» – осведомился он. «Бодрое!» – ответил Паша. «Вот и хорошо!» – подмигнул священник, собираясь идти дальше. Но тут незнакомый парень, с бритым, как у скинхеда затылком задал ему вопрос: «А что, батюшка, только мы русские, ну в смысле российские, биться будем? Или как?» «Или как, сын мой, или как, – сказал серьезно отец Михаил, – по всей планете сегодня народ в своих святых местах собирается». «Ну, мы – то выстоим, – сказал парень, – а вот америкосы…». «Дай-то Бог!» – ответил священник, и направился дальше, здороваясь направо и налево, и раздавая благословения.

Ольга с Пашей присели на берегу реки, опустив ноги в студеную воду. Вдруг из кустов выскочила Беня, встала на задние лапы и отдала честь. «Бенька! – заорал в восторге Паша, – ты оттуда? Тебе ж нельзя!» «Это людям нельзя, а мне можно», – ответила собака. Ольга сидела, потрясенная до глубины души, одно дело слышать про говорящую собаку, другое – видеть ее наяву. Тем временем Беня продолжала: «Я не одна, я с отрядом!» Из кустов выскочила дюжина собак. Половина из них были когда-то Ольгиными, остальные, видимо, жили у Паши или были им спасены. Они не могли разговаривать, как Беня, но бросились к хозяевам, как будто те, вернулись после долгой разлуки. Хозяева гладили и целовали эти родные морды, собаки пытались облизать их с ног до головы. Ольга вспомнила, что где-то читала легенду о том, что после смерти собаки ждут своих хозяев, чтобы перевести их в иной мир, и защитить от злых духов. «Охранники мои милые!» – думала она. «А где же Тимофей?» – спросил Паша. «Коты – наблюдатели, они в драки никогда не встревают, только стучат обо всем на свой Сириус, или где они там базируются, не помню», – ответила Беня.

К ним подошел невысокий кряжистый мужчина, Пашка вскочил, они пожали руки, молча глядя друг другу в глаза. «Отец», – поняла Ольга, которая не встречалась с ним и даже не видела его фотографий. Вдруг кто-то обхватил ее сзади, она обернулась и увидела Раю. «Мама? Как ты здесь оказалась?» – изумился Пашка. «На метле прилетела, – рассмеялась женщина, – неужели я бы тебя оставила здесь одного, сын». Ольга поняла, кто в их семье истинная ведьма. Паша с родителями отошел чуть в сторону, вокруг них стала образовываться группа людей. Там были и просто одетые мастеровые, и люди в телогрейках с винтовками, как будто только что вышедшие из партизанских лесов, и татарские воины в богатых доспехах. К Паше приблизился высокий, седой, но не старый еще человек, в зеленом атласном халате и белоснежной чалме. Паша знал, что часто видел его в своих снах, но пробудившись, никогда не мог вспомнить, о чем они говорили и что делали. Мужчина обратился к нему на арабском языке, ласково, называя его Сахъир. Удивительно, но Паша все понимал. Мулла призывал его проявлять милость к побежденным, он говорил так, будто был уверен в победе. Павел хотел перевести их разговор Ольге, чтобы успокоить ее, ведь если старейшина рода говорит, что они победят, значит, так и будет, но увидел, что жена со всех ног кинулась к молодой паре, стоящей неподалеку. «Мама, папа!» – Ольга неслась к ним, как в детстве, когда они приходили забирать ее из садика. Оба были удивительно молоды, и удивительно красивы. Они обнялись. Потом Ольга попала в объятия бабушки и деда, потом других родичей, некоторых она знала по фотографиям, а некоторых не видела никогда. Но над всеми ними разлилась такая удивительная атмосфера любви, взаимопонимания и всепрощения, какой Ольга не испытывала никогда в жизни. Вдруг родственники расступились, вперед вышла белая Волчица. Мех ее отливал серебром, а удивительно голубые глаза метали молнии, она приближалась к Ольге. Не доходя нескольких шагов, она прыгнула, перевернулась в воздухе, и Ольга увидела рядом с собой Анну Ивановну или сестру Анну. Она медленно подошла, заглянула Ольге в глаза, прижала ее к себе и сказала на ухо: «Враг будет разбит, Победа будет за нами! Верь!» Она достала из-за пазухи образ Богоматери, который Ольга принесла из семьдесят пятого года, и надела ей на шею. Еще несколько минут на поляне стояла суета всеобщего братания и любви. Солнце встало в зенит, и над степью разнеслось: «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой!» Народ начал подниматься и выстраиваться в единую цепь. Вдруг от толпы отделилась фигура и направилась к Ольге. «Ленька, братик!» – она только сейчас осознала, до какой степени ей было важно, чтобы сейчас он был здесь. Он подошел и, молча, встал рядом.

Так они стояли гигантской цепью, плечо к плечу, со своими лошадьми и собаками. С ними была сила их предков, свет построенных ими домов и посаженных садов, и слабость их детей, которых нужно было спасти, во что бы то ни стало.

Из-за горизонта на них надвигалась огромная черная туча.