— Не успели! — воскликнула Мила, тоже широко раскрыв глаза от испуга: встречаться со Степанычем в ее планы не входило.
Она бросила прощальный взгляд на фотографии, с которых на Милу смотрела ее мама, на большой портрет Асидоры и рванулась к выходу.
— Бежим быстрее, — на ходу сказала она Белке, — может, еще удастся проскользнуть незаметно.
Они выскочили из комнаты и побежали по коридору. Когда пробегали мимо раскрытых дверей бабушкиной комнаты, Белка, приостановившись, вдруг заметила бабушку Милы и громко охнула.
— Это твоя бабушка? — Белка застыла у дверей спальни с широко распахнутыми от недоумения глазами. — Что это с ней?
— М-м-м… а-а-а… — промычала Мила в растерянности, пожимая плечами. — Спит.
— Что, прямо вот так? На полу? — с обескураженным видом пролопотала Белка.
— А что в этом такого? — как ни в чем не бывало округлила глаза Мила и твердо заявила: — Бабушка любит спать на полу.
— Странно… — Белка склонила голову набок, чтобы удобнее было рассматривать лежащее в горизонтальном положении тело, и тактично добавила: — Нет, это, конечно, кому как нравится…
— Да пойдем же! — Мила схватила ее за рукав и оттянула от дверей бабушкиной комнаты.
Они миновали кухню и коридор, ведущий к выходу. Мила толкнула Белку за дверь, а сама осторожно выглянула в окно: дорожка к дому была свободна, а Степаныча нигде не было видно. Мила прислушалась: поблизости раздавался рычащий шум двигателя. Это показалось Миле хорошим знаком — скорее всего, Степаныч еще не вышел из машины, а это значит, что у них есть шанс улизнуть.
— Пошли, — скомандовала Мила, подавая знак Белке. — Только тихо.
Она осторожно открыла дверь, огляделась и переступила порог…
— Ай! — Кто-то больно схватил ее за волосы и потянул подальше от дома.
— Ах, негодяйка! Обокрасть нас хотела? — раздался ненавистный и хорошо знакомый голос.
Изловчившись, Мила со всей силы наступила на ногу своему мучителю, вырвалась из его рук и отбежала в сторону. Напротив нее, сверкая маленькими глазками, с перекошенным ртом стоял ее троюродный дедушка — Степаныч. Его безвольный подбородок трясся от ярости. Брызгая слюной, он рявкнул:
— Воровка! Что ты делала в моем доме? Отвечай!
Миле даже в голову не пришло послушаться, зато она поразилась тому, что Степаныч назвал этот дом своим. Интересно, понравилось бы это бабушке?
— Не подходите ко мне! — тяжело дыша, крикнула Мила — она вдруг припомнила, сколько натерпелась от своего «дедушки» и почувствовала, что от волнения кровь прилила к щекам.
— А вот сейчас и подойду! — пригрозил старик. — И накостыляю тебе так, что на всю жизнь запомнишь! А потом еще в милицию отведу! Скажу, что ты из дома сбежала, беспризорница!
Мила даже задохнулась от возмущения и обиды.
— Да ведь вы же меня хотели в детский дом запереть! Это вы меня из дома выгнали!
— И правильно! Не хватало еще воровки в доме, — прокричал он с перекошенным от ненависти лицом. — Отвечай, что украла!?
Он быстро направился к Миле.
— Не подходите, а то я сейчас вас превращу… в кучу мусора! — выпалила Мила, хотя и знала, что ничего не сможет сделать — ведь ее волшебная палочка осталась в доме Акулины.
Но ее слова подействовали на Степаныча странным образом: он словно поперхнулся слюной и замер на месте. Наверное, живописно припомнил, как однажды на него упал мусорный бак, завалив его по самый подбородок отбросами.
— Ах ты… — подавился он злобой.
В первый момент Миле показалось, что он поверил. Но Степаныча не так-то легко было испугать. Он медленно, очень осторожно шагнул в ее сторону. Мила сделала шаг назад.
— Ну, — зловеще ухмыляясь, произнес Степаныч, — что же ты медлишь?
Еще шаг.
— Только попробуйте… — Мила почувствовала, как ее голос неуверенно дрогнул.
Степаныч криво улыбнулся и вдруг резко прыгнул на Милу. Она рванулась в сторону, пытаясь ускользнуть, но жилистые руки проворно схватили ее в охапку.
— Пустите! — яростно принялась отбиваться Мила. — Пустите, говорю!
Одной рукой Степаныч снова ухватил ее за волосы.
— Не выйдет! На этот раз не сбежишь! Посажу тебя под замок, маленькую воровку! Я с тобой разберусь! — со злорадным удовольствием в голосе кричал на нее Степаныч.
— Пус-ти-те… — задыхаясь, пыталась вырваться из цепких лап Мила, но чувствовала, что ничего не может сделать. На каждое ее движение Степаныч реагировал одинаково: поднимал повыше руку, натягивая волосы Милы. Ей казалось, что они вот-вот оторвутся вместе с кожей. Это было так больно, что Мила чувствовала: от отчаяния она уже готова сдаться. Но в этот момент…
— Гидро Акрос! — раздался звонкий голосок за спиной Степаныча.
На мгновение все замерло, а потом… в животе у Степаныча громко что-то забурлило. Выпучив глаза, он отпустил волосы Милы и обеими руками схватился за живот. Мила подбежала к Белке. Та стояла с волшебной палочкой в руке, широко распахнув глаза, и в ужасе таращилась на Степаныча.
А со Степанычем в этот момент начало происходить что-то невероятное. Бурление из живота поднялось к горлу. Старик отпустил живот и ухватился за горло так, будто намеревался задушить себя своими же руками.
И тут раздался визг Белки, потому что из ушей Степаныча хлынули струи воды.
— А-А-А-А!!! — заорал Степаныч, но ор мгновенно превратился в бульканье и изо рта тоже полилась вода.
Мила не удержалась и засмеялась: Степаныч сейчас был поразительно похож на статую-фонтан, наподобие тех, что стоят в парках. Вода из него фонтанировала в три ручья. В таком виде он выглядел куда интереснее чем обычно.
Белка вдруг подпрыгнула на месте и радостно воскликнула:
— Вышло! Ничуть не хуже чем Яшкин фонтан из котла!
Ликование Белки привело Милу в чувство. Она схватила подругу за руку и решительно потянула за собой.
— Быстрее! Бежим отсюда!
Стремглав они бросились бежать. Вылетели за ворота, пробежали мимо рычащего желтого «Запорожца» и, не останавливаясь, помчались дальше по улице.
* * *
Когда Мила и Белка расстались в парке, Белка была крайне взволнована. С одной стороны, она была в восторге, что заклинание вышло у нее так замечательно, и что она смогла помочь Миле. Она всю дорогу до парка называла Степаныча не иначе, как «этот ужасный человек», и без конца спрашивала у Милы, как та прожила с ним в одном доме тринадцать лет. Но с другой стороны, Белку беспокоил тот факт, что она нарушила правила и вообще поступила дурно. Фразу «Ой, что будет, если об этом кто-нибудь узнает!» она повторила примерно столько же раз, сколько и «этот ужасный человек».
