мир.
[3]Родиной растения обриета, или аубриета, является Средиземноморье и Малая Азия. Распространены по всей европейской части. Цветок был назван в честь француза Клода Обрие, художника-флориста.
Глава 6. Тяжелая ночь
За обедом мы несколько раз возвращались к теме бабушкиной покупки, и я неустанно рассказывала, в каком я восторге от этих красавиц. Бабушка была рада, что невольно мне угодила. После обеда мы занялись домашними делами. Было полное ощущение, что коробок со вчерашнего дня только прибавилось. Только откуда у нас столько вещей? Свои коробки я, не открывая, унесла в спальню, а то коридор уже превратился в склад. Пока я была в универе, мастер собрал оставшуюся мебель. Поэтому мы, наконец, смогли закончить с кухней и залом.
Поужинав, все разошлись по комнатам продолжать разбирать свои вещи. Когда я, наконец, оказалась у себя, коробки с одеждой абсолютно не входили в мои планы. Меня ждала моя прелесть в пыльно красной обложке. Очистить его до конца все равно не получилось. О чем люди думали, покрывая его бархатом? Я улеглась поудобней на кровать и приступила к чтению:
«22 Сентября 1881 года, сегодня мой день рождения, мой и моего брата Николаса. Наши папенька и маменька устроили прием в честь нас. Но сие мероприятие было устроено отнюдь не как торжество, скорее, как смотрины. Я была представлена всем завидным партиям для меня. Моей дорогой маман никогда не приходило в её умную голову, что не каждая молодая девушка желает выскочить замуж! Но самое тревожное было то, что на этом приеме было оглашено, что Николас направляется в ученики к самому месье Сэмуэлю Лидделу. Он был счастлив безмерно. Я не смогла стерпеть такой обиды и сказалась больной. Маман, скорее всего, заподозрила мою отлучку, неохотой встречать очередного жениха…
Но сил моих не было наблюдать за счастьем моего брата. Папа не заметил моего ухода. А вот Николас пришел, чтобы поглумиться надо мной. Он вручил мне этот дневник, сказав, что в него я смогу писать все свои опыты. На самом деле он хотел еще раз обратить мое внимание, что он узнает настоящие опыты от великого учителя, а я нет! Дал книжечку, чтобы я дальше играла в свои игрушки, а он будет заниматься настоящим делом. Я не хотела идти у него на поводу и писать в нем, ноя была так переполнена своими мыслями и переживаниями, что решила поговорить хотя бы с дневником».
Как это странно…
В моем сне я тоже видела, как он вручил ей этот дневник, хотя сама я еще не знала этого… Интересно как работает зрение, зрительная память быстро все прочла, а я и не заметила. А в мозг команда отправилась, поэтому я и увидела этот сон! Вот, точно, так оно и было! Так, хотя, стоп! А где же я видела, тогда парня из сна? Может Рита права… посмотрю, что там она еще пишет. Я перелистнула страницу, но чтение продолжить не могла: страницы были залиты цветной жидкостью. Пролистав страниц пять, мне удалось снова рассмотреть текст. Николь была явно огорчена, когда писала эти строки, чернила растекались от слез.
«Главная задача настоящей леди — найти достойную партию! — говорит маман. Главная задача научиться играть на клавикордах и мелодично петь, чтобы радовать своего мужа! — говорит моя гувернерша. Папенька утверждает, что я должна много знать, чтоб поддержать любую беседу с мужем. Но все твердят как один, что опытами занимаются, только мужчины, иначе кислота или другой элемент попадет на мою прекрасную кожу и испортит ее. Николасу разрешено намного больше, и все потому, что он мужчина. Мы же родились в один день, но почему должна была быть женщиной Я, а не он!? Это не честно. Он станет настоящим мастером, а я выйду замуж. Сейчас я занимаюсь опытами под покровом ночи и у Николаса, порой, беру все необходимое, а этот простофиля даже не замечает этого. Сегодня я тоже брала у него ингредиенты для особого зелья. Даже если он это и заметит, мне это не важно, ему и так досталось все самое лучшее. А если он заметит и расскажет маменьке? И они найдут мою тайну? О чем я беспокоюсь? Николас чересчур занят самолюбованием. Он дальше собственного носа не видит. Если маменьке удастся, и она выдаст меня замуж, мой муж не даст мне заниматься этим и велит заниматься детьми, что тогда? Хотя пока меня замуж никто не выдает. Отбросим грустные мысли и займемся созданием необходимого, того, что изменит мою судьбу…»
Я снова начала погружаться в сон и все вокруг стало, как в тумане. Через мгновение зрение сфокусировалось, и я была уже не у себя дома. Больше я не лежала на кровати, а стояла в центре небольшого кабинета. Нет, это все же спальня, убранная весьма лаконично. За полусобранной ширмой стояла добротная кровать, далее — огромный шкаф с множеством книг на полках, стол возле стены с какими-то склянками, трубками, ящики были чуть приоткрыты. Из них выглядывали разные коробочки, наполненные различными растениями. Я подплыла ближе. В коробочках лежали засушенные листья — не похоже, что для гербария. В пузырьках была разноцветная жидкость, а в колбе раствор шипел и пенился. Боковым зрением я заметила шевеление на кровати и поняла — я не одна. Повернув голову, увидела меховую белую «шапку». Может мне показалось? Но мелкое незнакомое существо снова зашевелилось и мне стало ясно, что оно живое. Я подплыла ближе, но разглядеть его не получалось. Свернувшись клубочком возле подушки, оно мирно начало сопеть. В эту секунду дверь открылась, и в комнату вошел Николас. Все мое внимание сразу переключилось на него. Не отдавая себе отчета, я стала медленно приближаться к нему. Он был так же безупречен, как и в прошлом сне, но одет по — другому. На нем были фисташковые брюки и приталенный пиджак, застегнутый на одну пуговицу. Он подошел к столу, открыл незапертый ящик и начал расставлять коробочки. Повернул голову по направлению к кровати, где была я.
— О нет, он смотрит на меня! — взбрела в голову мысль и паника окутала меня как кокон, в животе опять все сжалось. Тут он заговорил, и словно музыка наполнила комнату! Настолько мелодичным было звучание его голоса. Но обращался он отнюдь не ко мне, а смотрел сквозь меня. Будто меня тут и не было! Но я тут! Вот я — стою! Опустив голову вниз, я поняла, что не стою, а парю. Как призрак
