в шестнадцать лет, на своём дебютном балу, и с тех пор уже забыла, насколько он ужасен. Ну ничего, последний — принц Базилии, с ним, я надеюсь, проблем не будет.
Я оказалась права: принц Лайонел, такой же изящный, как и на прошедшем балу, долго и страстно говорил о картинах, театре и особенно — поэзии.
Когда речь зашла о чести, он ещё больше оживился, сверкнул очаровательной улыбкой и воодушевлённости произнёс:
— Честь как репутация дорога дворянам, и своим поведением они всячески её поддерживают. Но высшее проявление чести — и это демонстрируют современные постановки — именно в том, чтобы эту честь отринуть для благого дела. Здесь идеал — ваша история, граф Наварро, — Лайонел, не вставая, поклонился Армандо, выражая признательность, а наш «экзаменатор» заметно напрягся. — Пока я добирался до замках, часто слышал о том, как вы, прострелив противнику ногу на дуэли, потом склонились над побеждённым, чтобы выслушать обращённые к вам слова, не унижая собеседника тем, что вы стоит выше.
Интересно! Я бросила короткий взгляд на Наварро, он улыбнулся вежливо, но так холодно, что у меня кровь на миг застыла в жилах. Я слышала об этой истории, но не знала, кто её главный герой.
Армандо
Пришлось приложить усилия, чтобы не послать засранца к демонам. Почему-то каждый раз, когда мне припоминали ту историю, появлялось какое-то мерзкое чувство неправильности происходящего. Я лишь поступил по-человечески, но придворные истолковали всё иначе.
— Благодарю, Ваше Высочество, — будь моя воля, сказал бы это таким тоном, что к сопляка пропало бы всякое желание со мной разговаривать. Но нельзя, он всё же отпрыск Короля.
— О, что вы, граф Наварро! Для меня большая честь иметь знакомство с человеком, который своим безупречным поведением сумел искупить грехи своих предков.
И этот отпрыск явно не понял, что сейчас ему следовало бы замолчать. На миг мне показалось, что скрежет моих зубов услышали все вокруг, но судя по удивленной улыбке принцессы, лишь показалось.
— Делаю всё, что в моих силах, — я постарался улыбнуться дружелюбно, хоть не уверен, что получилось. Когда речь заходила о моих предках, к которым я фактически не имею отношения, скрывать раздражение становилось слишком трудно.
Я собирался задать Его Высочеству ещё пару каверзных вопросов, чтобы потянуть время, но в открытом дверном проёме заметил Эрика. Мальчишка слонялся из угла в угол с пустым выражением на полудетском лице. Заметив меня, он быстро подмигнул и вернулся к своему бессмысленному занятию. Что ж, значит, от общества принца можно избавляться.
Я взглянул на принцессу, передавая ей инициативу, и она легко вспорхнула с дивана, будто давно этого ждала. И я, и Лайонел поднялись вслед за ней.
— Вы поразили меня своими познаниями, принц Лайонел, — глядя на мягкую улыбку принцессы, можно было подумать, что-то она благоволит именно этому кавалеру, но стоило увидеть холодные, расчетливые глаза, как эта иллюзия рассеивалась.
Когда Его Высочество, раза три поклонившись принцессе, наконец удалился, мне показалось, воздух в комнате стал свежее. Или на меня не давил груз чужого одобрения. Я собирался как можно быстрее сбежать от пресных любезностей с Лучианой и заняться делами, но прежде, чем успел откланяться, она как бы невзначай, спросила:
— Скажите, граф, что вы сами думаете о чести? — принцесса подошла к окну, которое подбежавший паж поспешил распахнуть еще шире, и устремила спокойный взгляд куда-то в глубины сада, который мы так и не успели привести в надлежащий вид.
— В какой-то мере я согласен с Бранном. Тот факт, что зачастую наша честь, наша репутация зависит не от нас, а от злых языков или чужих поступков, несколько… раздражает, — честно признался я.
Плести кружева в стиле Лайонела смысла нет, ведь Лучиана уже наверняка заметила, что эта тема задевает меня. Иначе бы и спрашивать ни о чем не стала. Нежели ей так нравится злить меня? Если бы я вёл себя сдержаннее, глупых расспросов можно было бы избежать. Но что сделано, то сделано.
Принцесса едва заметно нахмурилась, между её бровей появилась ямочка — придающая Лучиане вид скорее милый, чем грозный. Обычно в разговорах и она остаётся спокойной, но похоже, и для неё тема чести очень значима.
— Ваша позиция — это результат ваших размышлений и убеждений или попытка оправдать своё происхождение?
От такой бестактности я на миг задохнулся. Да как она смеет?! Плевать, что принцесса, но ведь должна же она уважать подданных? Судя по её лёгкой полуулыбке, сама она вопросом довольна.
— Позволю себе напомнить, что и во мне течёт королевская кровь. Я хоть и дальний, но всё же ваш родственник, Ваше Высочество, и ничего, кроме гордости, по поводу своего происхождения не испытываю, — тихо ответил я.
Солгал. Вернее, сказал полуправду. Принцесса прищурилась — явно это поняла. Но продолжить этот спор для неё — значит поставить под сомнение честь всего королевского рода. Я рассчитывал, что она на это не решится, и оказался прав: Её Высочество улыбнулась и едва заметно кивнула мне, как бы признавая своё поражение. Один — один. Конечно, если считать ту детскую пикировку из-за картины в комнате.
— А вы, принцесса, согласны с Лайонелом, я полагаю? — чтобы сгладить острый угол, спросил я.
Она кивнула, на бледную кожу упала тень, и только сейчас я заметил, насколько Лучиана бледна. Ей, должно быть, сейчас очень плохо, но даже я почти не заметил этого. Жуткая выдержка, однако.
— Я убеждена, что добродетельный человек никогда не уронит свою честь и не позволит сделать этого другому, — тон принцессы не терпел возражений, и я не стал спорить.
Молча проводил Лучиану взглядом, а когда она вместе с фрейлинами скрылась в глубинах дворцовых коридоров, опустился в одно из кресел.
И почему я раньше не присматривался к принцессе? Всегда знал о ней только то, что она есть, и то, что её надо как можно выгоднее выдать замуж. Мысль о том, что она с её умом может стать самостоятельной политической фигурой, мне даже в голову не приходила. Впрочем, если это и случится, то лет через десять: пока что она для такого слишком наивна.
— Господин Наварро, — Эрик подбежал ко мне, как только слуги разошлись.
— Что узнал? — усталость тут же отступила, когда я увидел озадаченный взгляд юного шпиона.
— Все слуги Лайонэла как один твердят, что если он станет Королём, то это будет благословением для Таорани, — отчеканил Эрик, и я уверен, передал дословно. — Ещё они говорят, что принц без ума от Её Высочества, и на всё готов, чтобы её получить.
— Прям таки на всё? —
