с его лицом.
— Вам придется все вернуть, — сказал я, вытаскивая револьвер. — Есть несколько вариантов. Первый: мы можем изучить бумаги и выяснить, сколько вы украли. Этот вариант слишком сложный, и я предпочитаю второй: просто забрать у вас все, что есть, включая жизнь, — я взвел курок, и управляющий сжался. — Но существует третий вариант: вы сами признаете, сколько взяли, добавите к этому за оскорбление и тогда сможете остаться в живых. Я даже не отправлю вас в тюрьму. Устраивает?
— Конечно, господин! Конечно! Я все верну до копеечки! — запричитал Иннокентий. — Едем хоть сейчас, деньги у меня дома!
— Хорошо, — кивнул я. — Но сначала жду подробный рассказ обо всем, что здесь происходило в последние четыре месяца.
Управляющий не посмел ничего утаить. Он рассказал, что руководство «Красноярского извоза» уволили сразу, как только Боровин заключил договор с моей матерью. Вместо трех канцелярских работников был назначен один Иннокентий, который с удовольствием помогал барону обогащаться за счет развала службы, и при этом не забывал про себя.
Он подтвердил слова извозчика о снижении зарплат и повышении оплаты проезда, продаже лошадей и одного автомобиля. Машину, как выяснилось, продали каким-то бандитам из Екатеринбурга, без документов, и вернуть ее не представлялось возможным. Еще один автомобиль Боровин забрал себе, выкупив за символические пятьдесят рублей.
Иннокентий говорил еще долго, подробно рассказывая, как они выжимали из службы все соки, не заботясь о дальнейшем процветании. «Красноярский извоз» и раньше не был сильным игроком на рынке, а теперь конкуренты получили все преимущества.
Деньги Чернобуровым перечисляли исправно, но долго бы так не продолжалось. Еще несколько месяцев, максимум полгода — и служба прекратила бы свое существование.
— Вы поедете со мной, — сказал я, прерывая исповедь управляющего. — Сначала отдадите ворованные деньги. Не забудьте добавить за оскорбление моей семьи.
— Да, господин, конечно… А потом?
Я ничего не ответил и крутанул колеса каталки, направляясь к выходу.
Извозчики, как я и думал, соблазнились предложением. Каждый забрал себе облюбованный экипаж и лошадей к нему. В конюшне остались только самые захудалые, но меня это уже не волновало. Я велел Богдану забрать все документы и ценности, опечатать помещение и оставить охрану. А также отдал другие приказы касательно сегодняшнего вечера.
Мы поехали домой к Иннокентию. Он жил в квартире на севере Красноярска. Добрались, и мой гвардеец поднялся вместе с управляющим, а потом вместе с ним же спустился.
— Десять тысяч с небольшим, ваше сиятельство, — Иннокентий протянул мне объемный конверт, полный разных купюр и монет, а следом дал каменную шкатулку. — А это, как вы велели, за оскорбление. Простите, не хотел я… В жизни ни копейки не украл, а тут соблазнился. Стыдно очень, честное слово!
Я открыл шкатулку и обнаружил в ней россыпь мелких макров. Такие кристаллы годились разве что для фонариков или других небольших приборов. Но их было много, и в сумме макры стоили, пожалуй, около тысячи рублей. Кроме того, в шкатулке было несколько золотых колец и серебряные карманные часы.
Впрочем, макры пригодятся не только для фонарика… Я могу их использовать, чтобы напитать энергией собственное ядро магии. Этим и займусь сегодня вечером, подстегнув дарованную Чернобурку регенерацию. Очень уж мне не нравятся собственная слабость и необходимость использовать коляску.
— Хорошо, — сказал я, закрывая шкатулку. — Садитесь, едем дальше.
— К-куда? — вновь побледнел управляющий.
— Садитесь, — повторил я и захлопнул дверь машины.
Гвардеец подтолкнул Иннокентия в плечо, и тот был вынужден обойти автомобиль и усесться на заднее сиденье с другой стороны. Снова спрашивать, куда мы направляемся, он не решился.
Но мог бы и догадаться.
* * *
Когда к воротам подъехал черный автомобиль, уже смеркалось. Ворчливый Антип вышел из своей сторожки, на всякий случай захватив дубинку, и недовольно каркнул:
— Кто? К кому?
Водитель опустил окно и сказал:
— Граф Чернобуров к барону Боровину. Открывай.
— Господина дома нету, — пробурчал Антип. — И вообще, про визиты не было говорено ничего.
Водитель нахмурился и открыл было рот, но тут опустилось окно задней двери и раздался холодный как лед голос:
— Добрый вечер, уважаемый, — это говорил худой и бледный юноша. Под карими, почти что черными глазами темнели круги, отчего взгляд казался устрашающим. — Меня зовут Георгий Чернобуров. Ваше имя?
«Ну и взгляд у него! — подумал сторож. — Не глаза, а штыки! Пронзает будто…»
— Антип, — буркнул он и поклонился.
— Вот что, Антип, слушай внимательно. Твой хозяин ограбил мой род. Я имею полное право объявить войну и начать убивать людей барона Боровина. Могу приступить прямо сейчас. Но предпочту решить вопрос малой кровью, а для этого мне нужно подождать барона у него дома. Ты меня понял?
Антип с трудом сглотнул возникший в горле комок и часто закивал. Юноша больше ничего не сказал и закрыл окно. Сторож поспешил распахнуть ворота и надеялся, что охранники поместья окажутся так же благоразумны, как и он.
* * *
Леонид Семенович возвращался домой, предчувствуя неприятности. Ему уже доложили, что депо «Красноярского извоза» захвачено людьми Чернобуровых. Оставалось надеяться, что Иннокентий поступил по инструкции и уничтожил документы. И что успел сбежать сам — барон понимал, что управляющий не силен духом, и расскажет все что знает.
«Эх, оплошал, — думал Леонид. — Но кто же знал, что пацан в себя придет? Да еще и будет так резво действовать!»
Сторож на воротах поместья выбежал к машине, размахивая руками, чуть под колеса не бросился. Водитель еле успел затормозить. Боровин открыл дверь и рявкнул:
— Ты что творишь, полудурок? Жить надоело⁈
— Ох, вашбродь, ну наконец-то! Беда!
— Что случилось?
— Граф приехал, Чернобуров. С людьми. Вломились в дом, Степку с Колькой избили за то, что пускать не хотели. Вас ждут.
Здоровье охранников не слишком волновало барона, но он все равно похолодел от таких новостей. Значит, Георгий уже здесь. И не постеснялся применить силу.
Боровин коротко выругался и захлопнул дверь. Возникла мысль развернуть машину и уехать на ферму, чтобы переждать какое-то время. Или сразу рвануть на вокзал, взять билет и уехать куда-нибудь подальше, за Урал.
'Продать имущество можно и на расстоянии, через доверенных людей… Но не бросать же семью⁈ — думал Леонид. — Жена-то с дочерью дома. Надеюсь, этот щенок ничего им не сделал.
Да и вообще, я что, какого-то недомерка испугался⁈'
На всякий случай барон достал мобилет и позвонил командиру своей гвардии. Тот взял трубку почти моментально:
— Слушаю, ваше благородие.
— Слушай-слушай, и внимательно! Значит так, поднимай всех людей и быстро…
— Простите, ваше благородие. Не могу.
— Что значит не могу⁈ — возмутился Боровин.
— Казарма блокирована гвардией Чернобуровых. Они пушки притащили, мы под прицелом. Сказали, воевать не хотят, и все от вас зависит, — гвардеец помолчал. — Мы, конечно, дадим бой, если прикажете, но долго не протянем. Их больше, а у нас только винтовки и сабли.
Барон снова выругался и сказал:
— Займите оборону. В казарму никого не пускать.
— Так точно. Да они и не лезут. Зачем, если пушки есть…
Леонид Семенович положил трубку и велел ехать к дому. По пути он гладил перстень с изображением Борова и надеялся, что бог-покровитель обратит на него внимание в трудный момент. Но похоже, Боров не собирался приходить на помощь.
Как он сказал два месяца назад: «Ты волен сам решать. Но не советую наживаться на чужой беде. Если что, я вряд ли смогу помочь. А точней, не захочу».
На крыльце поместья сидели охранники. Степан, прижимающий к разбитой голове окровавленное полотенце, и Николай, лицо которого выглядело жутко из-за множества распухших гематом. Люди Чернобурова не сдерживались.
— Вечерочек добрый, ваше благородие, — сказал Степан, отнимая полотенце от макушки, будто шляпу снимая. — А у вас гости.
— Знаю уже, и нечего ехидничать! — ответил Боровин, хлопая дверью машины. — Моя семья в порядке?
— В порядке. Сидят с юным графом, чаи гоняют. Он сказал, что никого не обидит.
— А с Колькой тогда что? — буркнул Леонид, кивая на избитого.
— Оскорбил его сиятельство. Сопляком назвал. Ну гвардейцы графа и помяли его чутка.
— Ни хрена себе чутка, — промычал Николай, еле ворочая разбитыми губами.
Боровин мотнул головой, вошел в дом и сразу направился в гостиную. Георгий Чернобуров действительно сидел за столом и пил чай, о чем-то мило беседуя с восемнадцатилетней дочерью Леонида. Его ладонь лежала на бедре девушки. У стен стояли гвардейцы Чернобурова в полной амуниции, с винтовками в руках.
— Леонид Семенович! — воскликнул Георгий, заметив барона. —
