в делах Лекса. Но это могло обождать.
— Шестьсот кронтов, — Джойс вновь показалась в комнате, выражение ее лица было странным, но я не придал этому особого значения, меня больше беспокоила огромная плата за услуги.
— Почему так дорого? — я лишь попытался возмутиться, понимая, что в любом случае без нее не смогу. Сумма была просто огромной — едва ли не половина моего аванса от миссис Пенгроувт. — Я прошу лишь поработать с убитым в твоем квартале парнем.
— Еще ужин в «Ритз», — невозмутимо добавила ведьма.
— Что⁈ — опешил я. — Там за несколько недель надо бронировать столик!
— Вот и поторопись: раньше закажешь — раньше отужинаем. Ах да, не забудь еще вынести отсюда больного джентльмена. Уверена, его сразу подберет кто надо.
* * *
— Так что тебе сказали руны? — буднично поинтересовался я у девушки, шагая по обшарпанным коридорам больницы.
Всю дорогу мы практически не разговаривали. Джойс по большей части находилась в своим мыслях, я же обдумывал, где выяснить про чистый Вез. Не так уж много, где можно было раздобыть этот наркотик без примесей и, конечно, основную часть крышевали городские власти, не считая высокопоставленных кэпменов. Аркен не выжил бы только на производстве консерв и чугуна.
Я попытался было спросить мелкого беспризорника, пытавшегося стащить мой кошелек на выходе из Крысиного квартала, но тот зашипел, назвал меня мохнатым уродом и ловко выкрутился из захвата, оставив в моем кулаке грязную порванную рубашку.
Джойс, казалось, никак на это не отреагировала, кутаясь в легкий, удлиненный пиджак, словно в таком зловоние и жаре ей было прохладно. Она вообще вела себя странно после того, как решила заняться гаданием для самой себя. Даже обычно наглый и острый на язык и когти Фердинанд притих и спокойно ехал на плече у хозяйки.
— Не твое дело, Олфорд, — выдохнула ведьма и сунула руки в карманы пиджака.
— Согласен.
Мы были почти у самых дверей отделения морга, когда нам под ноги прыгнул дохлый и облезлый черный кот. Зычно мяукнув, он посмотрел на меня внимательным взглядом.
Джойс и хорек с недоумением уставились на нас. Странно было видеть кота в здании больницы. Однако люди, орки и прочие расы итак провожали нашу компанию подозрительными взглядами, тут было не до выяснений.
— Ты что, еще и с братьями по разуму общаешься? — недружелюбно хохотнул фамильяр.
Впрочем, я не желал сейчас вступать в дискуссию.
— А ты, хорек, сейчас останешься в обществе моего друга, в морг тебе путь заказан, — я тактично открыл двери перед дамой. — Прошу.
Глава 4
Джойс
В морг я входила, даже не скрывая брезгливости. В нос ударил резкий и едкий запах формалина, старательно пытавшийся скрыть все прочие ароматы. Воображение дорисовало нотки трупного разложения, гниения плоти и… Ох, даже думать не хотелось обо всей палитре, дышащей самой неприглядной истиной — все мы смертны. И сколько бы денег у нас ни было при жизни, после нее мы все пахли одинаково.
«О, Ехидна, что за мысли».
Я передернула плечами, лишь через мгновение спохватившись, что вообще-то могла сбросить Дина, если бы тот, неприязненно фыркая и даже шипя на детектива, не последовал его совету и не остался у дверей. Всю дорогу я была погружена в свои мысли и только теперь начинала приходить в себя, настраиваясь на рабочий лад.
Примеряло меня с работой лишь одно: деньги — в отличие от местных обитателей — не пахли, а мне нужно было на что-то жить. Да, я бы не смогла ничего забрать с собой в подземный мир, но кто сказал, что из-за этой печальной истины я должна голодать и отказывать себе в маленьких радостях существования?
А что хотелось молодой и — объективно — весьма миловидной ведьме? Правильно: окружить себя помощниками и друзьями. И это я не про Дина, Ингу или даже Рока — упаси Ехидна. Нет. Скорее про приятности вроде платьев из новых коллекций — мода на манер раздражающей бессмертной мыши так часто издавала последний писк, что я порой за ней не поспевала. А еще с прилавка знаменитого салона так и манили бархатные перчатки от известного кутюрье, де Галле вспыхнул на небосводе модной индустрии около двух лет назад и зарекомендовав себя так, что теперь ни одна уважающая себя мисс не допустила бы такого позора, как оказаться без его перчаток к началу осеннего сезона. Паршивец отлично это понимал и зарабатывал на своей репутации, не стесняясь повышать ценники с каждой новой коллекцией.
Захотелось печально вздохнуть о женской участи, но я вовремя себя остановила, стоило поостеречься и не делать резких вдохов, чтобы не задохнуться окончательно.
Я бросила взгляд на катта, внешне невозмутимо шагавшего рядом, хоть у носа он уже держал платок. Сложно было представить, что испытывал он со своим более чувствительным обонянием. Неужели Майкл ходил сюда так часто, что уже принюхался? Или же сигареты так перебивали ему запах? Сама я их терпеть не могла, как и удушающий дым, однако не в моей привычке лезть к кому-то с советами. Это меня не касалось. Я привыкла не высовываться и не лезть в чужие дела, так голова была сохраннее — первое правило, которое прививал Лекс своим подчиненным. Но вот если бы детектив позвал меня на свидание, я бы отказала. Не в моих интересах встречаться с теми, у кого несло изо рта. Пробовала я как-то целовать курящего мужчину, опыт оказался настолько запоминающимся, что повторения не хотелось.
Хмуро сдвинула брови, поняв, что веселительный чай сегодня напрочь отшиб мне мозги, если начала думать про поцелуи с вечно хмурым и отстраненным детективом. Я ведь отлично знала свое место. Наемная ведьма из Крысиного квартала, к которой богатенькие и чистенькие вроде него прибегали лишь в безвыходных ситуациях. Мы с ним из разных миров.
Да, все так, но почему-то его отказ со мной станцевать, пусть я и была не в себе, больно ударил по самолюбию. Видимо, поэтому я добавила поход в ресторан в качестве платы. Чтобы этот напыщенный индюк — то есть кот — показался на людях с ведьмой из низов. И пусть я буду сверкать в драгоценных камнях и шикарном платье, он то будет знать, из какой дыры я к нему выползла. Знать и злиться, наполняя мое вовсе не злопамятное сердце радостью.
А еще это предсказание рун…
— Джойс, — окликнул меня Майкл, затормозив возле плохо прокрашенной белой двери, с которой уже обсыпалась краска, — напоминаю, что все, что ты увидишь, должно остаться строго между
