Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Впрочем, это все – пустое… Захотела красотка повеселиться – и хорошо. А вот слова, слова… И в самом деле – зачем так громко-то? Иль показалось? Да нет, не показалось – Ляшин разведчиком был не из последних, привык любую мелочь проверять, иначе б… Вот и сейчас проверил. Повел плечами, невзначай поправив висевший на боку тесак. Тяжеловат, да, но в бою получше шпаги будет, да и деревья можно для костерка порубить…
Вроде бы обычный для солдата жест, но красавица вздрогнула… и взгляд ее вильнул… Явно куда-то глянула… или на кого-то, кто стоял где-то за беседкою… прятался в кустах?
Сейчас дева должна бы как-то отвлечь… Как? Ну да – вот так, как же еще-то? Привстав, выгнулась, томно облизав губы, потянулась так, что грудь едва не выскользнула из-под лифа. Сверкнул в пупке какой-то синеватый камень – сапфир?
– Куда бы повесить этот чертов тесак?
– Да вот…
– Да хоть на тот куст…
– Нет-нет, стой… Эх…
Не слушая, капрал бросился из беседки, на ходу обнажая клинок… И тут же услыхал за воротами крики:
– Эй, господин капрал! Не нужна ли помощь?
Свои! Никодим Иваныч и Прохор. В руках у ветерана – пистолет, тот самый, ляшинский, трофейный, Прохор же размахивал ятаганом. Смотри, не порежься – ага!
Из кустов тут же выскочили двое – похоже, те самые парни, которых Алексей уже видел недавно. Работники. Между прочим, с кинжалами… На капрала парни не кинулись, видать, побоялись – опрометью бросились прочь, так, что только пятки сверкали!
– Стрелять, Алексей? – подбегая, закричал ветеран.
Ляшин махнул рукой:
– Не надо. Да и бежать за ними – поздно уже.
– Тогда пошли, господин капрал. Времечко-то уже…
– Сейчас… – молодой человек нервно оглянулся.
Уж конечно, станут его дожидаться! В беседке никого не было. Лишь одиноко курился кальян…
– Уходим! – сунув тесак в ножны, быстро распорядился капрал. – Вы-то вообще здесь откуда взялись?
– Так за тобой присмотреть, господине! – на ходу рассмеялся Никодим Иваныч. – Больно уж у тебя вид был такой… этакий…
– Глупый, ты хотел сказать.
– Ну да. Что тут говорить – все мужики от баб красивых глупеют.
Ухмыльнувшись, старый солдат свернул на тропинку, ведущую меж кряжей к протоке. Внизу, за кустарником, журчала вода, слышно было, как на водопаде шумела мельница.
– Вот мы с Прохором и решили – проследим-ка! Мало ли что? Может, не такая уж она и вдовица? Может, какой-никакой ухажер есть? Мешки побросали и…
– Молодцы, – спускаясь вслед за ветераном, негромко поблагодарил капрал. – Ничего не скажу – выручили.
– Да ты и сам, Алексей, похоже, начеку был.
– А в таких делах всегда начеку надо! – садясь в лодку, Ляшин неожиданно рассмеялся. – Сам же говоришь – вдруг да ухажер какой-никакой есть?
* * *
До расположения полка друзья добрались без всяких приключений, и быстро – плыли-то теперь вниз по течению, не надо было на стремнине выгребать. Пока плыли, стемнело – и последнюю пару верст пришлось ориентироваться на горящие костры бивуака. Пару раз окликнули, спросили пароль.
– Эй, кто тут?
– Петербург!
– Ревель! Ты, что ль, Алексей?
– Ну да.
– Так вы нашли водку-то?
Судя по заинтересованности часового, это был кто-то из своих, астраханцев, то-то голос показался знакомым.
– Нашли, да, – работая веслом, капрал успокоил невидимого стража. Тут же и не выдержал, похвалился: – Три бурдюка везем.
– Три бурдюка?! Одна-а-ако!
* * *
Гуляли всем полком, плюс еще и казаки. Те отмечали прибытие, остальные – какой-то местный праздник, ну а солдатушки из роты Ляшина – удачную засаду и возможное повышение капрала в чинах.
Водку разливали тут же, у костра. Лично Никодим Иваныч.
– Да кружку-то держи крепче! Во-от… А твоя где?
– Да у меня, Никодим Иваныч, миска только. Вот в миску и лей!
– Гляди-ко! В миску ему. Ты бы еще таз захватил, Маромойкин.
Сержант Иван Маромойкин довольно хмыкнул и – прямо одним махом – выдул всю миску!
– За тебя, Алексей!
– Силен!
– Это хто тут у вас из тазов-то пианствует?
Во время всеобщего праздника ведь как? Все вместе. От одной компании к другой переходя, пьют, разговаривают… песни поют, да, бывает, и бьют друг другу морды. Так, по-дружески. Правда, покуда до этого не дошло… но донцы уже явились.
– Говорят, вы славную засаду устроили?
– Присаживайтесь, робята, эвон, к костерку. Подвинься, Проша. Водочки?
– Дак ее… Ну, кто тут нынче славен? За тебя, господин капрал! Дай Бог тебе в сержанты али сразу в прапорщики!
– В унтеры, в унтеры… – прозвучал позади насмешливый голос. Кто-то там же, рядом, подхихикнул, заржал, словно старая лошадь.
Ну, кто же еще! Солдат Иван Хлудов, бывший подпрапорщик, из унтеров в нижние чины разжалованный. Не за трусость, нет – Хлудов никогда труса не праздновал, да и уставную службу нехудо себе знал. За другое. Пленница как-то попалась, красивая юная девка… Вот Хлудов ее и пользовал… да запользовал до смерти. То ли сама она померла, то ли подпрапорщик примучил, черт ее знает, дело темное. У девки-то синяки по всему телу, да пара ребер сломаны… Так это она сама с арбы навернулась, когда турецкий обоз улепетывал, тут уж Хлудов не виноват. Лишь в том виноват, что деву-то в лазарет вовремя не доставил, а сразу – себе. Вот та и померла, бедолага, преставилась. Девку жаль, конечно, хоть и турчанка. Молоденькая, не пожила-то еще совсем. Однако кто-то и Хлудова пожалел – из-за какой-то, прости господи, пленницы воинского званья лишиться. Пусть какой-никакой, а чин – подпрапорщик, все же не простой солдатик.
– Ну, что, господин капрал? Водки нальешь? К костру пустишь?
– Да проходи. Садись вон, вместе со всеми. Ребята, подвиньтесь…
Хлудов и пара его прихлебателей – увалень Самсон Петряков да дылда Елисей Семенов – уселись по обе стороны от своего дружка, нагло толкаясь локтями.
Бывший подпрапорщик первым протянул кружку, поднялся:
– А ну, Никодим, плесни-ка… Ну, за нас, братушки! За службу ратную, за Рассею!
Ох, хитрован, умел красивые словеса говорить – за что начальство его и ценило, да и случай тот, с девкой, всем приказано был забыть. Иван Хлудов был парнем видным – двадцать семь лет, грудь широкая, лицо приятное, красивое даже. Усики, длинный, с небольшой горбинкой нос, лицо вытянутое и, скорей, смуглое… или просто загар? Бабам подобные типы нравились, а вот мужики говорили однозначно – хлюст. Слишком уж о своей особе высокого мнения, слишком. Зато других ни во что не ставит, даже вот, прихлебателей своих, «дружбанов верных». Но хитер, хитер, когда надо – без мыла влезет куда хошь!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
