Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Рука об руку они пошли обратно, пару раз задержавшись у витрин магазинов и любуясь домами, которые привлекли внимание Джеффа. Они уже прошли половину улицы, когда Мэдлин почувствовала, что настроение сына изменилось. Рука мальчика выскользнула из ее ладони, болтовня стихла, шаг замедлился. Вдруг Джефф остановился на тротуаре, на лице застыло упрямое выражение. Мэдлин повернулась к сыну.
– Что случилось Джефф?
– Я хочу… хочу назад, мама.
Мэдлин эти признаки были знакомы. Надвигался приступ. Господи, только не сейчас.
– Джефф, нам нужно домой, – уговаривала она. – Пойдем. Мы перегородили тротуар.
– Я не хочу идти! – крикнул мальчик. – Хочу назад.
– Куда назад? – В ее голосе сквозило раздражение. Какой-то прохожий хмуро оглянулся на них через плечо.
– Чертовы туристы, – проворчал он сквозь зубы. Джефф невидящим взглядом смотрел вперед. Мэдлин почувствовала, как страх сковал мальчика.
– Назад… назад на Чейн-уок, – захныкал он – Назад к реке.
– Джефф, милый, это неразумно.
– Как хочешь, – мальчик стиснул челюсти, его лицо помрачнело, – но я дальше не пойду.
– Тебе не нравится Бофорт-стрит? – раздраженно спросила Мэдлин. – Тогда как ты хочешь идти?
– Откуда я знаю? – задыхаясь, ответил Джефф. – Только не сюда. Но я не знаю другой дороги. Пожалуйста, мама.
Мальчик уставился на свои ботинки. Его била дрожь, руки сжались в кулаки, костяшки пальцев побелели.
Мэдлин знала, что, если будет спорить с сыном, станет только хуже. Однажды, в последний год жизни в Италии, Джефф отказался подняться на паром, следовавший до Палермо. Мальчику было тогда семь лет. Вцепившись в перила трапа, он минут десять выкрикивал что-то бессвязное, слезы градом катились по его личику. У Мэдлин не хватило отваги ни оттащить сына прочь, ни втолкнуть его на паром.
Не в первый раз она сдалась перед «приступом гнева», как называл припадки мальчика Бессетт. Теперь, оглядываясь назад, Мэдлин думала, что, возможно, совершила ошибку. Ее муж в этом не сомневался. Паром ушел без них. Всю дорогу до дома Джефф всхлипывал, сжавшись в комок на полу кареты и заткнув уши руками.
Бессетт, конечно, пришел в ярость. На этот раз он настоял, чтобы Мэдлин наказала Джеффа. Иначе он сделает это сам, пригрозил муж. Скрепя сердце Мэдлин отхлестала сына прутом по икрам. Это было одно из самых отвратительных переживаний в ее жизни. Наказание не принесло ни капли пользы. Болезненное состояние и судороги Джеффа только усилились.
– Так куда? – мягко спросила она. – Обратно, откуда мы пришли?
Джефф молча кивнул, все еще не поднимая на нее глаз. Мэдлин взяла сына за руку и повела назад. Она буквально тащила мальчика за собой. От радужного настроения не осталось и следа. Мэдлин была рассержена и встревожена. Ей не нравилось видеть сына испуганным и неразумным.
Она, подбадривая, сжала его руку, но Джефф не ответил. Мэдлин закусила губы, чтобы не расплакаться, и ускорила шаг.
«Герб Уолема», старый трактир, построенный из камня цвета дождливого утра, примостился на самом берегу Темзы. В те славные дни, когда река была главной артерией Лондона, трактир стал излюбленным местом лодочников и парней с менее достойной репутацией. Теперь он превратился в заурядную сельскую таверну. Здесь собирались торговцы и фермеры, а не контрабандисты и разбойники с большой дороги.
Меррик Маклахлан обычно встречался в этом трактире с каменщиками, плотниками, словом, с теми, кого не всегда удобно принять в лондонском офисе. А когда дело касалось его любимых объектов вроде Уолем-Грин, Меррик не нанимал даже простого землекопа, не поговорив с ним за пинтой портера или стаканчиком виски.
Он стремился контролировать каждый этап строительства, от первой лопаты вынутой земли до возведения крыши, и не отдавал в подряд никакую работу, если этого можно было избежать. Даже производство кирпича попало в поле его зрения.
Но вершина всех его забот – аренда и покупка земли, на которой он будет строить. Добиваясь своей цели, Меррик поил и угощал обедом инвесторов и банкиров с трех континентов. И порой якшался с аристократией, если этого невозможно было избежать.
Слава Богу, это случалось крайне редко. Он не вращался в светских салонах. Великосветские дамы, казалось, боялись, что Меррик Маклахлан может принести на сапогах грязь или – Боже сохрани! – запах тяжело потрудившегося человека.
В прохладном полумраке бара время тянулось медленно. Откинувшись в кресле, Меррик нетерпеливо барабанил пальцами по выщербленному столу. Он уже дважды отмахнулся от услуг официантки. Где Уинвуда черти носят? Меррик ненавидел всякую безответственность и считал опоздание худшим ее проявлением. Он возмутился, но тут же одернул себя. Уинвуд никогда не опаздывает.
Во двор въехал экипаж. Поднявшись, Меррик увидел в окно, как Уинвуд выпрыгнул из парной двуколки, бросил монету кучеру и пошел к двери.
– Ты опоздал, – сказа Меррик, когда его друг сел за стол. – Тебе никогда не говорили, что время – деньги?
– Прости, пожалуйста. Будь другом, закажи бутылку бренди.
Меррику показалось, что граф немного нездоров.
– До этого еще далеко. – Но подозвав официантку, Меррик сделал заказ. – Ты в порядке?
Он заметил, что кадык Уинвуда судорожно дернулся.
– В относительном. Я стал свидетелем несчастного случая около Дрейтон-Гарденс. Какой-то безумец на фаэтоне переехал юную девушку. Она пыталась перейти улицу.
– Боже милостивый! И что ты сделал?
Лорд Уинвуд всматривался в полумрак комнаты.
– Я выскочил и попытался помочь, – тихо сказал он, – но было уже поздно. Светлое голубое платье… кровь… все это ужасно. Кингс-роуд прямая как стрела, Меррик! Как можно быть таким легкомысленным?
– Могу тебе объяснить, – скрипнул зубами Меррик. – Очередной знатный кучер из Мейфэра выехал развлечься.
Уинвуд, перегнувшись через стол, пристально посмотрел на друга.
– Теперь ты понимаешь, Меррик, почему я так забочусь о детях? Лондон становится слишком опасным.
– Согласен. – Принесли бренди, и Меррик, наполнив бокалы, подвинул один Уинвуду. – Выпей. Это успокоит нервы.
Уинвуд долго молчал.
– Я хочу, чтобы ты построил нам большой дом, Меррик, – наконец сказал он. – Быстро построил. Дом, где дети могут видеть деревья и не попадут под почтовую карету. Место, где Виви было бы спокойно.
– Твоя жена устала от своей карьеры?
Уинвуд криво усмехнулся:
– Нет, честно говоря, она устала от беременности, хотя оперные дела тоже выводят ее из себя.
Меррик округлил глаза.
– Поздравляю, дружище!
– Мы, конечно, волнуемся, – продолжал Уинвуд. – Утренняя тошнота у нее почти прошла. Но это единственная радость. Ведущее сопрано на прошлой неделе закатила истерику и вернулась в Милан. У дублерши голосок как у маленькой девочки-хористки. И Виви боится, что теперь ей самой придется петь главную партию. Именно этого хочет синьор Бергонци.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
