И во всей деревне телефона не было – вот ведь какая неприятность.
– Где есть телефон? – спросил Богатырев теперь уже не у девушки, а у седобородого деда, который выглядел сказочным мудрецом на фоне галдящих старушек и детей, целеустремленно пытающихся разорвать на сувениры парашют.
– А хрен его знает, где он есть, – философски произнес мудрец, по-северному растягивая слова. – В сельсовете есть. Или на заставе.
– Далеко?
– Да не. Недалёко. До сельсовета километров десять будет.
Слово «километров» он произнес с ударением на «о».
– А до заставы?
– До заставы тоже недалёко. Только туда дороги нет. Болота одни. Я бы тебя через болота перевел, да старый уже ноги не ходют.
– Я переведу, дядя Макар! – тотчас же встряла в разговор девушка, но дед только рукой махнул.
– Ага. Ты переведешь, – сказал он и продолжил, обращаясь уже к летчику: – Ты Любку-то не слушай. В запрошлый год ее всей деревней по лесу искали. Да так и не нашли.
Это было уже чересчур даже для тренированного офицера с железными нервами. Если Любку так и не нашли, то кто же, черт побери, стоит рядом в ночной рубашке, предлагая провести его через болота?!
– А как же… – начал он и запнулся, не в силах правильно сформулировать вопрос. Однако мудрый дед понял и так.
– Сама пришла, – сказал он.
Майор Богатырев тяжело вздохнул и прикинул, что, пока он пешком доберется по болотам до заставы или по дороге до сельсовета, корабль пришельцев десять раз успеет долететь до Петербурга.
– Какой-нибудь транспорт у вас в деревне есть? – поинтересовался он без всякой надежды.
Даже велосипед ускорил бы передвижение раза в три, но по всему было похоже, что в этой деревне вообще не слышали о велосипедах.
Зато здесь слышали о другом. И дед Макар расплылся в улыбке:
– А как же, есть транспорт. Кобыла есть. Старая, правда – но до сельсовета довезет, это уж как пить дать. До заставы не довезет – а до сельсовета запросто.
После сверхзвукового истребителя-перехватчика старая кляча – не лучшее средство передвижения, но выхода не было.
– Мне как можно быстрее надо добраться до телефона, – сказал он, намекая, что неплохо бы прямо сейчас вывести лошадь из гаража или как там это у них, лошадей, называется.
– Я отвезу, – снова загорелась Люба и со всех ног бросилась за лошадью, пока дед Макар не выдвинул какое-нибудь новое возражение.
– Ты оденься сперва, – крикнул старик ей вслед. – А то взяла моду гольем бегать.
А бабушки в это время уговаривали летчика зайти в дом да попить чайку, а то пока еще лошадь запрягут. И сам он подумал, что неплохо бы снять гермокостюм, а то, как солнце взойдет, в нем недолго будет и свариться.
В сенях Богатырев увидел велосипед и понял, что переоценил патриархальность этой деревни. Но он подавил в себе желание немедленно сесть на седло и нажать на педали. Воздушный бой с последующим катапультированием отнял у майора слишком много сил.
Пускай лучше лошадь потрудится.
Не успел летчик освободиться от гермокостюма, как в избу вбежала запыхавшаяся Люба и, стрельнув в майора глазами, юркнула в боковую комнату. Но дверь оставила открытой, и в проем было видно, как она снимает ночную рубашку и идет к шкафу в чем мать родила.
Богатырев так засмотрелся на нее, что забыл из вежливости отвести глаза. А бабуля, хлопотавшая у плиты, чтобы поскорее угостить спешащего гостя чайком с медом, проследила за его взглядом и только руками всплеснула.
– Любка! Ты б хоть чужого человека постыдилась! – воскликнула она.
– Не хочет, пусть не смотрит, – огрызнулась Любка, и майор снова потерял логическую, нить, не понимая, кому в этом случае должно быть стыдно.
Еще раз нарочно мелькнув в проеме голяком, нахальная девчонка закрыла тему, натянув через голову платье.
И тут майор понял, кого эта юная пейзанка ему напоминает. Точно так же могла вести себя его собственная сводная сестра Василиса – только пейзанка была еще более непосредственной и простой, с крестьянскими представлениями о том, как быстро приворожить к себе понравившегося мужчину.
Вот только майору было не до того. Какая, к черту, любовь, когда на Питер надвигается черный корабль пришельцев. А тут еще мысли о питерских родственниках и о том, что будет с ними, когда начнется самое страшное.
Лошадь была уже запряжена, и обжигающий чай с медом Богатырев глотал буквально на бегу.
В лошадях летчик не разбирался совершенно, и старая кляча показалась ему еще довольно бодрой на вид. Когда Любка хлестнула ее вожжами, кобыла припустила рысцой, и Богатырев подумал, что с таким темпом они, пожалуй, имеют шанс добраться до сельсовета с телефоном раньше, чем НЛО домчится до города на Неве. Тем более что черный корабль постепенно сбрасывает скорость.
А лошадь, наоборот, набирала ход, повинуясь энергичным понуканиям Любаши, и на первой же колдобине телегу крепко тряхнуло.
Люба не удержала равновесие и повалилась прямо на своего пассажира – но у майора создалось впечатление, что она проделала это нарочно. Тем более что она совсем не спешила вернуться в исходное положение и, хохоча, болтала в воздухе босыми ногами.
– Тебе сколько лет? – хмуро спросил Богатырев.
– Я большая уже, – ответила Любка сквозь смех. – Замуж пора.
Ей и по виду было замуж пора, но по поведению этого не скажешь.
– Ты только на меня не рассчитывай, – сказал майор, нисколько не разделяя ее веселья. – Во-первых, я закоренелый холостяк, а во-вторых, мне в ближайшее время будет совсем не до того.
А про себя подумал, что в ближайшее время всем будет не до того. И, заметив, что лошадь самовольно перешла с рыси на шаг, спросил с некоторым раздражением:
– Мы можем ехать быстрее?
7
Алена Богатырева проснулась в квартире на улице Королева от телефонного звонка.
Сестренки дома не было. Как ушла вечером смотреть разведение мостов в белую ночь – так и с концами. А мать накануне вернулась с работы усталая и спала крепко.
Телефон между тем не умолкал и надрывался круче любого будильника, и Алена, взглянув на часы, удивилась – кому это не спится в такую рань.
А через минуту она уже протягивала трубку проснувшейся матери, и изумления в ее голосе было еще больше.
– Тебя, – сказала она, – Аськин брат.
Аськин брат – это был Вадим Богатырев, сын первой жены Аськиного отца, того самого, который ушел в отшельники и отрастил бороду длиннее, чем у Льва Толстого.
Мария Петровна за родственника его не считала, так что если Вадим и звонил раз в год по завету, то общался только с Василисой. И сейчас тоже спросил Василису, но когда Алена ответила, что ее нет, неожиданно потребовал к телефону мать. Мария Петровна сразу поняла, что случилось что-то серьезное. Вадим не стал бы беспокоить ее среди ночи по пустякам. Все-таки он был военный летчик и легкомыслием не отличался.
