Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
имеем права. Обязанность информирования возложена на вашу семью. К сожалению, ваш возраст не позволяет вам сделать выбор и вернуться в состояние обыкновенного человека — это убьет вас. Мне жаль. Хотите ли вы больше узнать об адаптерах, узнать о себе?
Лиз закивала, утирая ладонями слезы. Как же ей хотелось сейчас обнять этого кота, чтобы рядом был кто-то живой, теплый и мягкий. Его вопросы всколыхнули внутри нее затаившийся огонь, с наслаждением хищника пожиравший ее изнутри. Она всегда чувствовала его внутри себя, боялась растревожить, запрещая себе думать о себе, пытаться понять, кто она и что с ней делают. Видимо, так работала блокировка, и сейчас Лиз решила терпеть до последнего. Она притянула клавиатуру и написала: «Я хочу знать. Пожалуйста, очень прошу вас!».
— Вы имеете право знать, и я не вправе отказать вам в этом. Вся информация будет доступна для вас в вашем профиле. Также я должен предупредить вас о том, что ваша основная функция не предполагает отступления от заложенных в вас алгоритмов, поэтому вы можете испытывать тревогу, страх и, что вероятно, физическую боль. Это разрешенная блокировка, утвержденная законом. Не буду грузить вас номерами и кодами, но, если хотите, могу подготовить для вас юридическую справку.
Лиз часто закивала. От огня внутри было трудно дышать, но она уже чувствовала, понимала, что это не убьет ее, что она сильнее. Слабая болезненная улыбка промелькнула и скрылась в бледности лица. Она написала: «Почему вы мне помогаете?»
— Я вам не помогаю, и тут не должно быть никаких заблуждений. Я, как вы должны понимать, робот, программа, действующая в рамках прописанного алгоритма. Я обязан следовать строго в рамках принятого свода законов, и вы должны понимать, что без вашего запроса, выраженного в устной, письменной или невербальной форме, я не могу предоставить вам никакой информации.
«Спасибо, я должна подумать, что хочу знать», — написала Лиз и, нахмурившись, добавила: «Для меня пока не понятно, что я могу, имею право хотеть знать. Надеюсь, вы меня понимаете».
— Думаю, что я вас верно понял, — кот промокнул исписанные листы промокашкой и прокатал пресс-папье. Сложив аккуратной стопкой, он достал иглу и прошил листы, надписав на каждом листе дату и время. Из портфеля он достал круглую старомодную печать и отштамповал все листы. Лиз с улыбкой следила за ним.
— Наш допрос или разговор, мне этот термин нравится больше, мы продолжим в другой раз.
Лиз закивала, улыбаясь шире. Она почти ничего не соображала, хотелось вернуться в свою комнату и лечь спать. Сон виделся ей сейчас избавлением от всего, главное не забыть, не струсить.
— Вы можете вернуться домой и прийти позже, когда будете готовы. Я вам рекомендую задержаться у нас, чтобы исключить возможность давления со стороны вашей семьи. Я не вправе это утверждать, но вероятность подобного поведения ваших близких программа оценивает в 97,59 %.
Лиз кивнула, возвращаться домой было нельзя — дома ее вновь превратят в обескровленное послушное тело, в безропотную куклу. Кот кивнул в ответ, на экране появилась соответствующая запись.
— Вы можете назначить продолжение допроса в любое время суток. Не забудьте плотно поесть — это позволит вашему организму легче перенести блокировку. Других советов я найти не могу, единственно, есть краткая запись, что в большей степени снятие блокировки зависит от вашего желания. Согласно основным положениям Конституции воля человека имеет главенствующее право над всеми остальными ограничениями и правами. Стоит упомянуть, что это не позволяет оправдывать любые проступки и преступления.
Лиз замотала головой, показывая, что ничего не понимает. Кот саркастически улыбнулся, встал, собрал бумаги, письменный набор в портфель, галантно поклонился и ушел. Виртуальная дверь захлопнулась и растворилась в воздухе, Лиз осталась одна в комнате. Голова горела, тело дрожало от холода. С трудом поднявшись, она пошла к себе, как слепая, держась за стену. Кто-то подхватил ее под руку и довел до комнаты, она так и не увидела, кто это был.
На столе уже ждал обед. Здесь она могла заказать все то, что воспрещалось есть дома. Лиз набросилась на еду, в один момент съев суп и принявшись за свиные ребрышки. Видел бы ее отец и старший брат — они бы позеленели от злости. Разгрызая кости в пыль, она наполовину спала, мозг отключил мысли, оставив работать второй мозг. Когда на подносе не осталось ничего, Лиз легла и завернулась в одеяло с головой. Она спала, вздрагивая от судорог, стуча зубами от холода, изредка вскрикивая.
5. Смерть удава
Молитвенный зал озарился кровавыми всполохами восходящего солнца, еще не набравшего полной силы из-за тусклых рваных облаков, нависших над горизонтом. Комната медленно наполнялась густым теплым заревом, уничтожавшим, делавшим ничтожным все, что было внутри, пронизывая, вытесняя и сжигая все мысли и чувства, недостойные, греховные. Над городом разнесся глас муэдзина, призывавшего к молитве. Усиленный слепой техникой, не способной понять и принять величие момента, глас врывался в молитвенный зал, и кровавое зарево солнца обретало объем и небывалую силу. В такие моменты стирались все сомнения, и Бог переставал быть абстрактным, не понятным трансцендентным сверхсуществом — он был рядом, он входил в каждого, кто был достоин, в каждого, кто хотел быть достойным этого.
Молитвенные залы в квартирах и домах первого круга располагались строго на восток, панорамные окна с адаптивными линзами впускали в себя весь свет утра, забирали его ночью в час последней молитвы. Когда наступал час первой молитвы, линзы фокусировались на солнце, и город за окном пропадал, весь мир исчезал, растворенный в инфракрасном излучении. В таких комнатах или залах, если позволял статус владельца дома, не было ни камер, ни микрофонов, стены имели хорошую звукоизоляцию, поглощавшую не только звуковые волны внутри и снаружи, но любое другое электромагнитное излучение. Единственным незащищенным местом оставались окна, открытые взору любого, ведь молитва не может быть скрыта ни от Бога, ни от простого смертного, так гласил закон человеческий.
Муэдзин еще не начал свою песню, а в молитвенном зале стояли на коленях, покорно склонив головы перед всемогущим светилом, трое мужчин. Одеты они были в соответствие со своим статусом, но по золотой вышивке на черных молитвенных одеяниях любому было ясно, что перед вами люди высшего круга.
В молитвенные комнаты или залы мог войти любой человек, любого сословия и статуса, встать рядом на коврик и вознести хвалу небесам, но все соблюдали негласный закон, поэтому для слуг и низших родственников всегда делали отдельную молитвенную комнату. Женщины совершали намаз отдельно от мужчин все вместе, без деления на
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
