сразу сжечь? Новую найти можно. Не проклят ведь я. Это, если бы проклят был, пришлось бы мне возвращаться к той, кто прокляла…
— Почему сразу «к той», а не «к тому»?
Гость резко поднялся, тут же хватаясь за грудь и смыкая белоснежные, красивые, крупные зубы, шипя от боли.
— А вопросов… не много ли… задаёшь?
— Разве же право не имею? Не хочешь, чтобы задавала, не давай то, что вызывает их.
— Чудно говоришь, дико как-то, — протянул он, вновь устраиваясь на лежанке. — Давай-ка, колдунья, помоги мне с ранами. Снова саднят. Я ведь шкуру сбросил.
Арюшка открыла рот от возмущения, но даже не сумела ничего ответить. И так, будто задыхаясь, она простояла пару минут, после чего решила просто исполнить его просьбу.
Змей, а не медведь!
— Зовут-то тебя как? — снимая повисшие на нём повязки, спросила она.
— Аркан… — и взглянул на неё так, что у Арюшки вновь зардели щёки.
ГЛАВА 7. Чужак?
Королевна ходила вокруг своей башни и стены каменные, ледяные, пели, при виде её.
Море шумело внизу, разбивая о скалы волны. И пена белая замерзала на берегу причудливыми соляными узорами. И ветер путался в чёрных как вороновое крыло волосах королевны, и снег крупными хлопьями ложился в её протянутые раскрытые ладони. И небо было высоким и белым, словно кто-то специально плотно затянул его ватой. Но простора это не убавляло. И солнечный диск за пеленой выглядел белым и блеклым, будто некто нарисовал вместо солнца крупную, полную луну.
Под ногами хрустел снег. Он казался королевне тёплым. Где-то вдали звенели колокола. И она прижимала к груди руку, по коже которой скользили крупные кружевные снежинки, будто бы надеясь почувствовать биение за клетью рёбер.
Но там было тихо. И ладонь замёрзшее (можно сказать, отсутствующее) сердце холодило сильнее, чем мягкий снег…
Королевна улыбалась печально, прикрывая пушистые длинные ресницы, пряча в тени их светлый, мерцающий взгляд голубых глаз. И не чувствовала ничего…
И ничто не могло огорчить её.
Расстроить.
Обрадовать…
И улыбка являлась лишь воспоминанием чувств, а не их отражением.
И она так устала… И усталость эту чувствовала хорошо.
— Ваше высочество, — прозвучал за её спиной мужской бархатный голос. — Я знаю, где он.
— Почему же тогда не привёл его ко мне? — спросила она, глядя на горизонт, где море сливалось с белыми небесами.
— Он скрылся в лесу, будто исчез. А затем оказался рядом с человеком. Вы приказывали не открывать себя людям.
— Что ж, теперь позволяю, — грациозно повела она рукой и, наконец, подарила своему слуге взгляд, полный холодного блеска.
Он же, высокий и светловолосый, стоял в снегу, одетый лишь в серый китель, штаны и лёгкие туфли. А на сплетённых у виска в тонкую косицу пшеничных волосах покачивался маленький серебряный колокольчик.
***
Маг магом, медведь медведем, а если нечего есть и нечем печи топить, то и бояться по сути нечего — сгинешь и без того. Поэтому Арюшка вновь занялась своими обычными делами. С одной лишь разницей — на этот раз за ней по пятам следовал не огромный зверь, а вполне себе изящный, аристократически-красивый человек.
Наблюдал за ней надменным взглядом, кривил губы в насмешливой улыбке… молчал протяжно и гнетуще.
Кутался в одежды её пропавшего брата, что были ему велики, но грели, видимо, хорошо, иначе не сверкали бы так на солнце перстни, а кожа не терпела бы холод и снег.
Арюшка взглянула на него, отчего-то смущаясь, набирая хворост недалеко от дома. Гость её и не думал помогать. Аря решила, что то и правда потому, что Аркану действительно не приходило это в голову. В тулупе из рыжего меха лисицы, с меховой шапкой набекрень — будто просто не знал, как носить такие — он ходил вокруг, оглядывая будто хрустальные, скованные льдом деревья и выпускал из губ клубочки белого пара. Снег приятно и громко хрустел, скрипел под его лёгкой поступью, глаза блестели, ловя солнечные отблески, кожа словно просвечивалась на свету.
— По нраву я тебе? — усмехнулся он вдруг, разводя руками, как бы давая ей разглядеть себя получше и сдерживаясь, чтобы не покривиться от боли, которой отозвалась незажившая рана на плече.
От Арюшки это не укрылось, но вида она не подала. Лишь отвела взгляд, злясь на себя за полыхающие щёки.
А ведь не правда! Не поэтому смотрела! Просто интересен гость ей, вот и всё. Маг, как ни как. Или кто он там…
Или?
Она закусила губу и топориком ударила по очередной веточке на заснеженном кустарнике.
Да нет, с чего бы ему ей понравиться? Пока действительно было не с чего. Аря всегда считала странными рассказы о любви с первого взгляда и очарования из-за красоты.
Да и разве он красив? Выглядит слабым, надменным, острым каким-то, сверкающим от украшений, как какая-нибудь девица.
Видимо, она невольно хмыкнула и сделала это громко, потому что Аркан тут же оказался рядом. Хмурый и мрачный (однако, как быстро менялся у него настрой!).
— Что? Что не так?
— Перед тобой девушка с топором, — не менее мрачно заметила она, нахмурив брови.
Аркан, усмехнувшись, отступил.
— Ты не понял, — вздохнула она, подхватывая увесистую связку хвороста, — мне просто тяжело. Не до любований тобой.
Он тут же выхватил у неё связку и топорик, возвёл к небу глаза и зашагал к дому.
— Постой! — окликнула она его. — Надо ещё столько же, иначе утром будет холодно.
Аркан остановился и огляделся по сторонам.
— Хорошо, но ты ступай, а то замёрзла я погляжу. Вон, как лицо раскраснелось!
Щёки у неё всё ещё полыхали вовсе не из-за мороза, а потому Арюшка не стала спорить и действительно поспешила домой, слыша, как вслед ей летят наставления:
— Спать на полу я больше не буду, освобождай лавку! И суп вари на мясном бульоне, и никакой больше моркови, она
