был хозяином своей жизни, и более того — жизней людей, которые воевали под его началом.
— Разве для Святой Палаты нужны какие-то особые причины, кроме того, что мы не похожи на них? Кто-то тем, что умеет изменять облик. Кто-то тем, что умеет колдовать. Все другие, не вмещающиеся в рамки их так называемой морали, подлежат истреблению, казни на кострах.
Француз помотал головой, чувствуя, что начинает запутываться.
— Значит, причин нет?
— Причина в том, что инквизиция считает своей основной задачей уничтожение нечисти, как они выражаются.
— Тогда зачем им надо было ждать, чтобы кто-то там прокололся в тюрьме Рима? Если их основная задача — убить всех оборотней, то война у вас была бы уже давно, а точнее, постоянно… Какой смысл искать оправдание или повод?
— Мелкие стычки время от времени происходили, но быстро сходили на нет, когда обе стороны несли определённые потери. Такой масштабный поход, как сейчас, состоялся впервые за много лет.
— Из-за воришки? — недоверчиво вопросил Лерой.
— Можно сказать и так, — кивнул Конрад.
— А как ещё можно сказать? — тут же уцепился за оговорку наёмник.
«Вот чёрт! — восхитился Влад. — Какой настырный! Сейчас случится одно из двух. Или маг окончательно выйдет из себя (вон как уже глаза сверкают) и откажется говорить, или мы услышим очередную порцию ещё более витиеватой лжи и недомолвок. Первое вероятней».
Однако Конрад, сделав над собой почти зримое усилие, ответил спокойно и даже по делу:
— Может, кардинал только сейчас почувствовал себя в силах собрать достаточно большую армию. Для того, чтобы призвать под свои знамёна такое количество добровольцев, необходим очень весомый лозунг, за которым потянется простонародье. Ведь ни один ремесленник не покинет просто так свою мастерскую и не отпустит воевать своего подмастерье. Никакой крестьянин не бросит поля в середине лета. Мало какой преступник, кроме совсем уж обречённых, согласится воевать на стороне Церкви. Проще отсидеть своё в камере, чем сгинуть в проклятых лесах. А профессиональных военных, подчинённых лично папе, маловато для «крестового похода» против нечисти. Нанимать кондотьеров — слишком дорого, да и ненадёжно, они в любой момент могут отказаться воевать дальше. Для ополчения требовался аргумент, которым и стало: «Оборотни уже свободно разгуливают по улицам, неотличимые от горожан, и в любой момент соберутся в стаю посреди Рима и устроят побоище». Вот тут уже и ремесленники, и торговцы, и крестьяне ближайших деревень, и воры, и сутенёры поняли, что отсидеться за стенами и спинами городской стражи не удастся. И почти с радостью отправились на сборные пункты, вспоминая, как правильно держать меч.
Это больше походило на правду, чем то, что говорил маг раньше. Только оставалось непонятным, почему такое незамысловатое объяснение пришлось из него вытягивать, как тугую пробку из бутылки.
— Надеюсь теперь вы удовлетворили своё любопытство, молодой человек?
Лерой сопротивлялся долго, но в итоге сдался и отвёл взгляд от плескающейся в глазах мага тьмы.
— Звучит правдоподобно… — всё равно не подтвердил окончательно своего согласия.
Тут в разговор решил вмешаться Влад:
— Мы так и не услышали ничего о Волчьем Рубине.
— Откуда ты о нём узнал? — жёстко спросил Конрад. И парень вопреки первоначальному порыву не раскрывать свои карты, а сначала выслушать версию мага, принялся рассказывать всё, что слышал про артефакт.
— Я был в плену у инквизиторов. Кардинал мне и поведал об этом артефакте, но только общие сведения. Что он увеличивает силу мага и что, используя его, ты сможешь по собственному желанию превращать людей в оборотней. По его словам, Волчий Рубин находится в Городе Призраков, и ты сам его оттуда почему-то достать не можешь.
— Превращать людей в оборотней?! Наверное неплохо было бы такое уметь. Но подобное, к сожалению, под силу только богам. Чушь тебе инквизитор сказал, а ты и веришь. — Теперь в тоне читалось превосходство. — Единственная правда — про месторасположение. Рубин действительно хранится в заброшенном городе.
— Ну так и объясни нам, необразованным, что же это за амулет такой! — взорвался Влад, предчувствуя, что и здесь, так же, как и в диалоге с монсеньором Гаэтано, его будут водить за нос и вешать лапшу на уши, используя в своих собственных целях.
— Он позволяет призывать волчью кровь, то есть заставлять оборотней перекидываться против воли. Видно, кардинал это его качество имел в виду. А теперь я тоже хотел бы уточнить пару деталей, — Конрад улыбнулся, и у обоих его гостей почему-то пробежали мурашки… причём не только по спине, как бывает от страха или волнения, а явно стремясь в сторону головы и заползая под крышку черепа. Аккуратные, но беспардонные призрачные пальцы словно ощупывали мысли, и защиты от этого не было.
— Конрад, прекрати! — Влад поморщился и потёр виски. — Не обязательно лезть мне в мозги, я и сам собирался рассказать, что…
— Что вы не сбежали, а вас отпустили, снабдив парочкой заклятий, гарантирующих ваше сотрудничество, — закончил за него маг. — Меня интересуют две вещи: кто в стане инквизиции владеет древней магией разума, отпечаток которой я вижу на вас обоих? И какое задание вы получили? — Он выжидательно переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Раз ты маг, то и помог бы избавиться от этой ерунды! — встрял Арман. — А то у меня уже головная боль начинается от одного упоминания о проклятом камушке! Точнее, от того, что мы к нему не приближаемся.
— Я спросил, кто это сделал? — голосом Конрада можно было заморозить тропические моря или разрезать стекло.
Влад вздохнул: «Здесь нас, похоже, записали в предатели и враги народа».
— Их главный санктификатор, монсеньор Лоренцо.
— То есть как? — на сей раз изумление темноволосого было неподдельным. — Этим недомагам недоступно истинное искусство!
Несмотря на то, что ситуация не располагала к веселью, Влад ощутил злорадство. «Не всё ты знаешь, ой, не всё. Хоть и корчишь из себя самого осведомлённого».
— Не знаю ничего по теории ваших заклинаний, а говорю как есть. Он это колданул. Не с первой попытки, но, как видишь, вполне успешно. Так ты снимешь этот «поводок»?
Конрад покачал головой, поднялся и вышел на крыльцо, оставив дверь распахнутой. Из проёма дохнуло прохладной ночной сыростью и послышался шелест дождевых капель. Маг застыл в шаге от порога, подставив лицо под струи, и, казалось, прислушивался.
— Эй, Комольцев, у меня нехорошее предчувствие, что он не собирается нам помогать. Темнит что-то. — Арман говорил тихо, еле шевеля губами, чтобы стоящий на улице мужчина не услышал.
Владу и самому уже стало изрядно не по себе. Он осознал простую вещь: вокруг бесконечный лес, из которого не выберешься без проводника, населённый хищниками, дружелюбными до
