стройке – дело привычное, но никогда и никакого отношения к финансовым потокам кураторы, в обычном их понимании, не имели. Их прямая задача – за качеством работы следить. А человек, которого настоятель куратором принял, в строительстве ни бельмеса не понимал. Приезжал под занавес дневной смены лишь для того только, чтобы проконтролировать, а действительно ли строители до 17.00 сегодня отработали, как в табеле потом отметят? Да и то, о каком таком доверии к строителям может идти речь, если они курят, нецензурно выражаются и вообще – по пояс уже в преисподней?
А то, как он следил за состоянием финансов, мужики почувствовали на себе сразу – и с материалами проблемы начались, и на зарплату деньги стали им поступать с большими перебоями.
«Вот уж воистину, бояре дерутся, а у холопов чубы трещат. – Продолжал Егор невесёлую с самим собой беседу. – Может быть прораб и ворует, но мы-то здесь при чём? Да и в воровстве Володином большие у меня сомнения…».
После разговора с настоятелем, Егор сразу поговорил и с прорабом, иначе, как с ним дальше работать?
– Да я хоть сейчас готов за каждую копейку отчитаться. – Вскинулся прораб Володя, но большого удивления на его лице Егор не заметил. Видимо информация для него не новой была. – Знаешь где у меня уже все эти подковёрные интриги? А теперь и вообще меня от денег отстранили, всё через куратора идёт. И что? На растворном узле долг в сто тысяч, ни погрузчик, ни кран до сих пор не оплатили…, вам должны…. А крайний, почему-то, всё равно я. – Большая редкость, увидеть всегда уравновешенного прораба в таком раздражении. – Сетку кладочную, говоришь, дешевле купили? А ты её видел? Разваливается вся, только дотронешься. Раствор дороже, так он с присадками ведь зимними сейчас идёт, а они денег стоят. Где они куратора этого откопали – пень пнём…. Ничего не понимаю. Меня, который здесь с самого начала, слышать не хотят, а куратору, который палец о палец ещё на стройке не ударил, в рот смотрят….
Куратор с Егором разговаривать не стал, много чести, а его претензию на плохое качество раствора, после замены растворного узла на более дешёвый, пропустил мимо ушей. Круг замкнулся.
***
Город готовился к Новому году. Мигали разноцветными огнями гирлянды на ёлочных базарах, призывая горожан освободить хвойные лапы лесных красавиц от верёвочного плена, а заодно и свои кошельки, от приличной суммы денег. На бесчисленных площадях, улицах и переулках Торговых Центров плясали игрушечные Санта-Клаусы, под незамысловатый Jingle Bells, а северные олени, сотканные из светящихся проводков, недоумённо крутили своими рогатыми головами в поисках утраченных иллюзий. Блестящая мишура, всех оттенков радуги, свисала с потолков, струилась по плечам дорогих вечерних платьев в модных бутиках, ниспадала каскадами волшебных водопадов с прилавков игрушечных магазинов. В воздухе явственно пахло подмороженными мандаринами, а в душах больших и маленьких жителей огромного мегаполиса зарождалось и крепло новогоднее настроение.
Лишь на бригаду строителей Храма предновогодние флюиды не подействовали: настроение у мужиков было – хуже некуда.
– Я всё могу понять, всем сейчас тяжело. Санкции эти…, кризис. – Бригадир Алексей вроде бы сам с собой разговаривал, озвучивая мучившие его вопросы, но поглядывал при этом на Егора, мол, что ответишь на это, верующий ты наш. – Одного не понимаю – почему с нами не поговорит-то никто? Куратор там, спонсор…, настоятель? Не объяснят нам, отчего задержки по зарплате, надолго ли, какие перспективы? Нам-то чего ждать?
– Не знаю ребята, как вы, а моя «терпелка» выдохлась. – Не дал ответить Егору Сашка-депутат, получивший своё прозвище за непримиримую по жизни позицию законника: есть закон, значит – он должен быть исполнен. Полутонов и подзаконных актов он не признавал. Один из тех, кто пришёл на смену уволившимся. Хоть и не каменщик, но в кладке получше Хохла с ювелиром разбирался. – Дома скоро кушать нечего будет, а здесь, вместо денег, одни инспекции…. Всё роют и роют, а чего нарыть хотят – непонятно. Если уж совсем мы вам невтерпёж или другая бригада на примете есть, православная – так скажите. В эту же минуту свои манатки соберу…. Да уже и собрал. Я сегодня, мужики, последний день работаю. Обратно на каркасник ухожу….
– Я тоже…. – Это Лёшка-пасечник, уж больно приметную он шляпу летом носил, только что сетки вокруг лица не хватало. Второй каменщик из трёх, включая и Егора. – Мне за кредиты платить надо, а платить нечем. Да и отношения такого к нам… – не понимаю. Если неверующий, так теперь и не человек, что ли? Я, например, очень хотел бы поверить…. Да, видно, не судьба пока. Завтра с Саньком на обычную стройку выхожу. Даже если сегодня деньги дадут, это моего решения не изменит.
В бытовке повисла тишина. Не то, чтобы Егор такого поворота событий не ожидал, после трёх-то комиссий за одну неделю и более чем значительной задержки с заработной платой, а всё равно…. Последняя капелька предпраздничного ожидания радости в его душе бесследно испарилась.
– Что ж…, понимаю. – Егор, сделав над собой усилие, поднялся. – Не мне вас осуждать…, да и осуждать-то не за что – честно работали. Пойдём, последний «кубик» раствора добьём и денег ждать будем. Володя говорил – край, сегодня выдать должны.
В обозримом будущем этот кубик и действительно был последним – в одиночку Егору с таким количеством раствора и в таких условиях не управиться. Это он понимал прекрасно. А найти нормальных каменщиков, которые согласились бы на, практически полностью, «ручное» строительство за короткое время сложно.
«Сложно – это мягко сказано. – Думал Егор, дорабатывая раствор на уже заметно подросшей колонне. Чтобы не останавливать стройку её упростили до обыкновенного, в сечении, квадрата, а чтобы не мёрз раствор, подняли вокруг леса, затянули плёнкой и поставили внутри импровизированной вертикальной палатки обогреватель. – Времена тяжёлые и с работой непросто, это так, но из профи сюда только по зову душевному кто прийти может, а таких – днём с огнём…. Остальные с бригадами все, гуртом проще перекантоваться. А пойди-ка, объясни это настоятелю или Юле, тем более. У них всё «очередь за забором» какая-то мифическая стоит.
Сколько уже этих соискателей было. Придут, постоят, посмотрят, как мы вёдра с раствором верёвками на стены затягиваем, да кирпич вручную корячим – разворачиваются и уходят. Вот и вся «очередь».
И комиссии эти…. Одна за другой, одна за другой…. Ходят, смотрят, куда им Юленька, прости Господи, своим пальчиком тычет. И ведь говорят потом настоятелю в кулуарной беседе, мол, что за
