каблуках я тоже ходить разучилась.
— А, девочки! — папа Мэй Стивен добродушно нам улыбается и здоровается на английском, расставив руки в стороны. — Вот и вы. Мэй, хотел тебя представить своему новому партнёру.
Он поворачивается к мужчине, с которым только что разговаривал, и гордо выдвигает перед собой дочь.
Отцу Мэй за пятьдесят, но выглядит он гораздо моложе. Видно, что мужчина за собой следит, а также имеет немалые деньги в карманах. В принципе, мама МэйАлисия тоже выглядит молодо. Она чуть младше Стивена. Ей за сорок. Надо сказать, что они настаивают называть их исключительно по имени, а ещё очень гордятся дочкой. Она у них одна, как и я у родителей.
— Леон, это моя дочь Мэй. Именно ей в будущем я планирую передать свое дело.
Леон, довольно молодой мужчина лет тридцати пяти, учтиво склоняет голову и тоже улыбается Мэй, в то время как сама подруга, красная как рак, переступает с ноги на ногу, неловко протянув ему руку для рукопожатия.
— Приятно познакомиться, Леон. Насчёт "передать дело мне" — папа так шутит. Я никогда не смогу столько работать!
Родители Мэй вместе с Леоном громко смеются, и я тоже еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Знали бы они, что Мэй говорит абсолютно серьёзно!
— Кстати, Леон, познакомьтесь с моей подругой Лин. Вот она-то как раз рабочая пташка, — подруга тянет меня к себе, отчего я оказываюсь почти вплотную перед высоким молодым блондином, который тут же окидывает меня заинтересованным взглядом.
Особенно интересует его моё декольте и грудь.
— Как много прекрасных девушек собралось на сегодняшнем вечере. Не зря пришёл, — Леон растягявает губы в обворожительной улыбке, что снова вызывает добродушный смех всех присутствующих.
Не смешно только мне.
По привычке я начинаю нервничать и оглядываться, но ничего подозрительного не происходит. Мэй замечает, что я почему-то дергаюсь. Её слегка недоуменный взгляд, а затем беззвучное "ну ты чего?", ещё сильнее заставляют меня волноваться. Теперь мне кажется, что всем заметно моё взвинченное состояние.
— Спасибо за комплимент, Леон, — кое-как выдавливаю из себя, отступив назад, чтобы быть подальше от мужчины.
Наверное в силу своей воспитанности он никак не комментирует мои действия, а просто переключается на разговор со Стивеном, хотя взгляд все ещё направлен на меня.
— Ладно, пап, мам, мы пойдём, — Мэй поочерёдно обнимает родителей и что-то щебечет о планах на вечер и отличном шампанском в баре.
Я тоже всем вежливо киваю, после чего следую за подругой, ощущая на своей обнажённой спине мужской горящий взгляд.
— Бог ты мой, Лин! — шепчет Мэй мне на ухо, когда мы отходим на достаточное расстояние. — Я тебя раньше никогда не спрашивала, но... вдруг мне пришло в голову, и я надеюсь, что просто показалось... Тебя в прошлом не насиловали? Ты вроде как... мужиков боишься?
От вопроса подруги по телу пробегает наприятная дрожь, превращающаяся в липкий пот на коже. Сердце пропускает удар. Один. Второй. Третий. А потом вроде снова начинает биться, но как-то слабо и неуверенно, словно вполсилы.
— Насиловали, — это все, что я отвечаю.
Тихо. Почти не дыша.
Это ужасное слово — всё, что я могу ей сказать.
Никаких подробностей.
Ничего лишнего.
Пусть знает только это.
Глава 5
Лин
Вечер неспешно перетекает в ночь. Подобные мероприятия никогда не заканчиваются рано и чем-то напоминают балы, которые устраивали в давние времена. Они длились почти до самого утра, и только с рассветом вся знатная элита возвращалась в свои постели, чтобы отоспаться, а и без того измученные слуги должны были ещё привести все в порядок. Сейчас, конечно, все иначе, но очень похоже.
Наверное прежняя Лин обожала бы балы, наряды, танцы и общение, а настоящая чувствует себя белой вороной. Мне особо не хочется с кем-либо знакомиться, и уж тем более танцевать. Я бы с удовольствием сейчас оказалась у себя в номере и придумала какой-нибудь интересный урок для своих учеников, но мне стыдно оставлять Мэй, ведь я давно обещала ей пойти на вечер. К тому же подруге здесь вроде как нравится.
Я благодарна Мэй за то, что она не расспрашивает меня об изнасиловании, не просит подробностей и вообще больше не поднимает эту тему, которая слишком болезненная, чтобы говорить о ней. Во всяком случае, пока я ещё не могу это делать, потому что не пережила до конца случившееся и не оправилась.
— Слушай, если тебе здесь настолько фигово, можем уйти отсюда, — говорит подруга, подав мне бокал шампанского. — Прогуляемся вдоль берега океана или просто прошвырнемся по улицам. Мне не принципиально.
— Нет, все нормально, — улыбаюсь девушке, отпив немного сладкой игристой жидкости. — Нужно бороться со своими страхами. Я не могу вечно прятаться.
Мэй смотрит внимательно, будто ищет признаки лжи или увиливания в моих глазах, но в итоге просто кивает и тоже отпивает шампанского.
— Ты права, Лин. В мире хоть и существует много зла, в нем все же ещё и много прекрасного имеется. Хорошие люди, хорошие мужчины, любовь, доброта и красота. Не стоит отказываться от этого из-за одного ублюдка. Не позволяй ему повлиять на всю твою дальнейшую жизнь. Он не стоит того, чтобы себя калечить.
— Я... пытаюсь.
И это правда. Просто многим людям, особенно тем, кто никогда не сталкивался с подобным, сложно понять, насколько трудно собрать себя по частям и идти дальше по жизни цельной, здоровой личностью.
— Мэй! — подругу окликает отец, жестом показав, чтобы та подошла к нему.
— Сейчас подойду. Папа зовёт, — подруга подмигивает мне, после чего убегает в сторону родителей.
Я наблюдаю, как они начинают снова представлять её кому-то. Кажется, уже раз десятый за вечер.
Пока Мэй болтает с родителями, я решаю выйти на балкон и подышать свежим воздухом. Отель, где проходит вечер, расположен довольно высоко, поэтому по ночам здесь много ветра и прохлады, а ещё, разумеется, бесподобный вид.
Поставив бокал с шампанским на поднос мимо проходящему официанту, я начинаю пробираться сквозь толпу людей. Надо сказать, к ночи людей стало намного больше, чем было сначала. Сейчас я стараюсь расслабиться и не вглядываться в лица. За несколько часов успела успокоиться, но, к сожалению, моя тревога новой мощной волной возвращается обратно, когда, подойдя к балконной двери, я вдруг замечаю лицо со шрамом в толпе.
Оно лишь мелькает передо мной, а затем растворяется в смеющихся лицах
