К моему большому облегчению, больше до конца месяца никто с лошадей не падал и истерик не устраивал, а мой испытательный срок закончился. Меня наконец-то оформили, как постоянного работника, и в связи с этим удвоилась величина моей заплаты. А еще… Я стала своей, «незаметной», ко мне привыкли. Я со всеми перезнакомилась. С особым усердием начала «дружить» с работниками именно той конюшни, в которой раньше стояла моя лошадка, той, где в тайнике до сих пор, надеюсь, находится так нужный мне ключ.
Повезло. Его так никто и не обнаружил. Неприметный со стороны общего коридора узкий раскол на опорной стойке у входа в стойло сохранил мою секретную захоронку в целости и сохранности. И я точно знаю, что на видеокамере, контролирующей эти помещения, будет видно, как я всего лишь оперлась спиной об этот столбик во время разговора с парнишкой, убирающим в пустующих стойлах, а вот как я доставала ключ, нет.
Обе занятые мной ячейки я освободила от их содержимого в тот же день, как достала спрятанный ключ и порадовалась наличию у меня такого чувства, как паранойя. Потому как, вот же они… У меня в руках… Карты на предъявителя и документы на уральский дом с потайным сейфом, в котором припрятан ключ к швейцарскому счету. Три месяца у меня ушло на то, чтобы добраться до своего капитала. Три месяца я приглядывала за богатенькими детишками и воевала со свекровью, так как спокойной и доброй бабушкой она оставалась ох как не долго. Ее хватило лишь на месяц, а еще два Василиску приходилось оставлять под присмотром соседки. Да, мне приходилось ей платить, но зато я точно знала, что мое солнышко никто не обидит, пока меня нет. И вот у меня получилось! Теперь я смогу позволить себе многое и еще чуть-чуть.
Уже завтра начну хождение по риэлторским конторам, займусь поисками подходящей квартиры для нас. Вот только найти ее, подходящую, будет ой как не просто. Мне обязательно нужна, как минимум, трехкомнатная квартира, на первом этаже, с широкими дверными проемами, удобной ванной и подъезд, из которого можно без проблем выкатить инвалидное кресло. Ёще мне очень не хотелось жить близко центру, пригород Москвы, подошел бы. И бабушка у черта на куличках останется, и шума меньше. Почему мне так важны удобства для инвалидов? Так просто все. Кирилл наконец-то вышел из комы, но радовалась этому только моя доченька, потому как узнавал он только ее, только ей улыбался, только в ее присутствии его глаза становились живыми, но только глаза. Он дышал сам и это все. Ни руки, ни ноги, его не слушались. Даже пошевелиться сам не мог. Что говорили медики? А ничего определенного не говорили. Куча анализов платных, бесплатных и никаких прогнозов и обещаний. «Добрый» доктор даже посоветовал мне доверить уход за молодым человеком его матери, а самой начинать жить полной жизнью, ибо молодость скоротечна. Свекровь же, которая раньше рвалась забрать сыночку домой, внезапно передумала. Посмотрела на растение по имени Кирилл и передумала. Не вытянет она его, видите ли. У нее сил не хватит. Его же ворочать нужно по нескольку раз в день, мыть, кормить, подмывать, менять памперсы, делать уколы и массаж. И не просто легкий массаж, а самый, что ни на есть настоящий. Поплакала она возле него и озвучила лечащему врачу свое решение. Она отказывается оплачивать платные услуги, оказываемые ее сыну по причине острого дефицита финансов и согласна оставить своего любимого сына на попечении невестки. И это при том, что мнение ее и пожелание я выслушала только для того, чтобы в последствии ее сыночек не сказал мне, что я не позволила его маме ухаживать за ним. Причем карточку свою, с как минимум половиной оставшихся на ней денег, она давно уже получила обратно, не вернув мне до конца долг за квартиру. Такие вот дела у нас. Зато Василиса моя сияет ярче солнышка.
Глава 8На улице зима, а мы переезжаем. Елизавета Васильевна счастлива, но наша радость больше. Люди говорят «Не в деньгах счастье!». Согласна, а еще я согласна с теми, кто им отвечает — «Но без них счастье может и не выжить!».
Сотрудники риэлторского агентства, подстегнутые премией, обещанной за скорость, расстарались и нашли нам не только квартиру, но и людей, сделавших в ней ремонт в кратчайшие сроки. Ну и что, что квартира эта находится очень далеко от центра Москвы и раньше это была огромная коммуналка. Зато больших комнат в ней целых пять, дверные проемы широкие, потолки три с половиной метра высотой, окна после ремонта теперь новые, ванна шикарная, кухня — мечта, и восхитительная детская комната для моей принцессы. После переезда мы целых две недели наводили в доме окончательную красоту. Вешали шторы, покупали посуду, кресло для Кирилла и специальную кровать для него же. Очень уж мне хотелось облегчить себе самой уход за ним, потому как я отчетливо осознаю, что нам предстоит. А еще собиралась нанять всех, кого нужно. Наивная! Оказалось, что дочка боится чужих людей, а если это еще и врачи… Пришлось учиться, учиться и опять учиться. Чему? Правильному уходу за лежачим больным.
И вот, наш папа дома. Ребенок мой на седьмом небе от счастья, а я прохожу седьмой круг ада, не иначе. Да-а-а! Я думала, что работа помощником тренера в конном клубе слишком сурова для моего тщедушного тела! Ха! Да я в клуб отдыхать бегала и деньги за это получала. Это сейчас я пашу, как проклятая. У меня все болит! Болят даже те мышцы, о наличии которых в организме я до недавнего времени не подозревала. Мне кажется, у меня даже уши болят.
Всегда любила высоких, крупных мужчин. И на Кирилла смотрела с симпатией и удовольствием пока не попыталась его перевернуть и окончательно не поняла, что я — сегодня и я — вчера, это совершенно разные женщины. Нельзя сравнивать Дюймовочку и гренадершу. Что для одной легкая прогулка, для другой смерть. В первый же день искусала себе губы, стараясь не материться и изо всех сил, сдерживала отчаянные слезы, чтобы не напугать вертевшуюся возле нас Василису, потому как целый день у меня ушел только на то, чтобы его помыть, побрить, постричь ногти на руках и ногах, накормить, опять подмыть, сделать массаж. Зато ночью я наплакалась и поматерилась всласть. Уложила спать своего уставшего маленького рыжика и дала волю своим чувствам. Нет, я ни в чем не обвиняла его, не считала виноватым. Я просто поняла, что теперь никогда не смогу оставить этого парня на произвол судьбы. Василиса стала мне настоящей, любимой дочерью и я знаю точно, что этот маленький, мужественный, терпеливый человечек не простит меня, вздумай я бросить его такого. Наверное, эти двое идут только в комплекте. Насильно их не разделить. Мне придется приспособиться, но как же это оказывается не просто. Одно радует, в свое время я сумела выжить под суровым гнетом Матвея, значить смогу справиться с новой задачей и в этой жизни.
Первая неделя прошла будто бы мимо меня. Я не стала намного сильнее за эти семь дней, у меня по-прежнему все болит так, будто бы меня из-под катка достали, но наконец-то появилось свободное время. Теперь я умею делать несколько дел одновременно. Например: готовить кушать и учить с дочкой буквы, кормить Кирилла и рассказывать сказки, стихи и даже петь песни на французском. Еще через неделю я отказалась от платных услуг приходящего медика окончательно и начала делать уколы мужу самостоятельно. А еще обратила внимание на то, что он начал прислушиваться к нам обоим и даже иногда улыбаться, когда мы смеялись. Вот только на улицу я боялась его вывозить. Молодая медичка, приходившая к нам первые десять дней, очень настаивала на прогулках. Но ее настойчивые рекомендации казались мне подозрительными. Слишком долго он болеет, а зима… Она такая зима. Эта мымра наверняка рассчитывала заработать на нас побольше, а тут такой облом в моем лице случился. Вот она на прощание и послала нас далеко, аж на улицу, погулять. Зараза.
