Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
они забивали свиней и везли в город свежие колбасы. Мистер Р. К. Джадкинс, городской пьяница, обрядился в красный марлевый костюм Санта-Клауса и топтался у входа в дешевый универмаг. У мистера Р. К. Джадкинса был целый выводок детишек, и горожане только радовались, что отец семейства достаточно протрезвел, чтобы заработать доллар-другой. В церкви пару раз устраивались праздничные собрания, и мистер Маршалл столкнулся там нос к носу с Руфусом Макферсоном: у них разгорелась нешуточная перебранка, но до рукопашной дело не дошло.
Как я уже говорил, Шпингалет жил на ферме в миле от Индейского ручья, то бишь милях в трех от города; дорога туда чертовски долгая и скучная. Невзирая на холода, он появлялся в «Вальхалле» каждый день и оставался до закрытия, то есть уходил уже с наступлением сумерек, потому как дни стали заметно короче. Бывало, его подвозил до полдороги мастер с фабрики, но такое случалось нечасто. Шпингалет осунулся, в уголках рта пролегли скорбные складки. От холода его постоянно бил озноб. Думаю, под красным свитером и синими бриджами отродясь не бывало теплого белья.
И за три дня до Рождества, как гром среди ясного неба, Шпингалет объявил:
— Вот и дело с концом. Теперь я точно знаю, сколько там деньжищ.
Его слова прозвучали столь серьезно, торжественно и веско, что для сомнений места не осталось.
— Эй, погоди-ка, сынок, погоди, — заговорил Хаммурапи, сидевший тут же. — Доподлинно этого никто не может знать. И не обманывай себя: потом горько жалеть будешь.
— А вы мне не указ, мистер Хаммурапи. Мы сами с усами. Одна мамзель в Луизиане сказала, что…
— Знаю-знаю… только об этом лучше забыть. Я бы на твоем месте пошел домой и выбросил из головы эту клятую бутыль.
— Мой брательник нынче лабает на свадьбе в Чероки-сити — он мне даст четвертак, — упрямо продолжал Шпингалет. — Завтра и попытаю счастья.
На другой день я даже распереживался, завидев Шпингалета и Мидди. Стоит ли говорить, что у мальчонки была при себе монета в двадцать пять центов, для пущей надежности завязанная в уголок красного шейного платка.
Взявшись за руки, брат с сестрой прохаживались вдоль витрин и шепотом советовались, что бы такого прикупить. В конце концов они выбрали флакон — размером с наперсток — цветочного одеколона, который Мидди тотчас же откупорила и частично вылила себе на голову.
— Пахнет прям как… Ох, матерь божья, до чего ж духовитый. Ну-ка, Шпингалет, родненький, дай я тебе волосы окроплю.
Но Шпингалет не дался.
Мистер Маршалл потянулся за амбарной книгой, а Шпингалет подошел к стойке, обхватил бутыль и любовно погладил. Глаза у него горели, щеки зарумянились от волнения. Немногочисленные посетители, оказавшиеся в этот час в «Вальхалле», подтянулись ближе. Мидди, стоя поодаль, чесала ногу и нюхала одеколон. Хаммурапи рядом не было.
Мистер Маршалл послюнявил грифель карандаша и улыбнулся:
— Ну, сынок, какое твое слово?
Собравшись с духом, Шпингалет выпалил:
— Семьдесят семь долларов тридцать пять центов.
Все остальные игроки без затей называли какую-нибудь круглую сумму; в том, что Шпингалет предложил такое несуразное число, уже было какое-то чудачество. Мистер Маршалл торжественно повторил его ответ и занес в книгу.
— А когда объявят, сорвал я куш или нет?
— В сочельник, — ответил кто-то из посетителей.
— Что, прям завтра?
— Стало быть, так, — невозмутимо подтвердил мистер Маршалл. — Подходи к четырем часам.
За ночь столбик термометра упал еще ниже, а перед рассветом хлынул по-настоящему летний ливень, и наутро улицы засверкали льдом. Город стал похож на северный пейзаж с открытки: на деревьях белели аккуратные сосульки, оконные стекла покрылись морозными цветами. Мистер Джадкинс поднялся ни свет ни заря и без видимой причины побрел по улицам, оглашая всю округу звоном колокольчика, зовущего к ужину, и прерываясь лишь для того, чтобы приложиться к фляжке, умещавшейся в кармане штанов. День стоял безветренный, и дым из печных труб лениво плыл в объятия безмятежного зимнего неба. Где-то к половине одиннадцатого в пресвитерианской церкви уже вовсю распевал хор; ребятишки, нацепив устрашающие маски, будто в Хеллоуин, оголтело носились по главной площади.
Около полудня пришел Хаммурапи, чтобы помочь украсить аптеку. Он приволок огромный мешок мандаринов, кои мы умяли тут же, выкинув кожуру в новехонькую буржуйку (подарок мистера Маршалла самому себе), стоявшую посреди торгового зала. Затем мой дядя снял со стойки бутыль, протер и водрузил на видное место — на заранее приготовленный для церемонии стол. После этого никакой реальной помощи от него не было: он ссутулился в кресле и все оставшееся время завязывал и развязывал на бутыли аляповатый зеленый бант. Ну ничего: мы с Хаммурапи управились сами — подмели полы, отполировали зеркала, протерли от пыли все шкафчики с товаром и повсюду развесили разноцветные бумажные гирлянды. Когда дело было кончено, аптека приобрела опрятный и привлекательный вид.
Однако Хаммурапи как-то грустно оглядел «Вальхаллу» и сказал:
— Что ж, пожалуй, мне пора.
— Разве ты не останешься? — оторопел мистер Маршалл.
— А, нет-нет, — замотал головой Хаммурапи. — Не хотелось бы видеть горестное лицо мальчонки. Сегодня Рождество, я жду буйства праздника. Но не смогу веселиться, зная, что — отчасти по моей вине — кто-то страдает. Совесть, будь она неладна, просто не даст заснуть.
— Дело твое, — не стал уговаривать мистер Маршалл; он пожал плечами, но явно был задет. — Жизнь ведь такая штука, а помимо всего прочего, парнишка может и выиграть.
Хаммурапи тяжело вздохнул:
— Какое число он назвал?
— Семьдесят семь долларов тридцать пять центов, — ответил я.
— Ну скажите, разве это не удивительно? — произнес Хаммурапи.
Он тяжело опустился в соседнее кресло, закинул ногу на ногу и закурил.
— Если у тебя есть батончики «Бейби Рут», я не откажусь: во рту горчит.
День клонился к закату, а мы втроем сидели вокруг стола в невероятно подавленном настроении. Никто не проронил ни слова, а после того, как площадь опустела и ребятня разошлась по домам, тишину нарушал только бой часов на городской башне. «Вальхалла» сегодня не работала, но прохожие не упускали случая заглянуть в окна. В три часа дядя велел мне отпереть дверь.
За каких-то двадцать минут людей набилось столько, что в «Вальхалле» яблоку негде было упасть; все пришли нарядные, в воздухе поплыл приторный запах, так как девушки с шелкопрядильной фабрики загодя побрызгались ванильной отдушкой. Кто подпирал стены, кто бочком устраивался на стойке, кто протискивался куда только можно, но вскоре толпа уже запрудила и тротуар, и дорогу. На площади выстроились телеги и старенькие «форды» — это в город приехали фермеры с чадами и домочадцами. Повсюду раздавались выкрики, смех, шутки; какие-то возмущенные дамы жаловались на
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
