Калитка открылась, и тут же за спиной Василисы грохнул выстрел. Пуля ударилась в кирпичный столб и выбила из него колючую крошку.
— Бандиты! — крикнула Василиса, выскочив на улицу. — Убивают!
Босиком она смогла добежать до перекрестка и едва не попала под колеса иномарки, выскочившей из-за поворота.
— Спасите!
Голова у Василисы была окровавлена, на волосах и руках комья чернозема, ночная рубашка порвана.
Водитель испугался, увидев ее, но машину все же остановил и дверцы разблокировал, чтобы она могла сесть.
— Бандиты! — крикнула она.
Лохматый, заспанный мужчина дернулся и невольно отпустил педаль тормоза. Но Василиса успела запрыгнуть в машину до того, как та набрала разгон.
— Позвоните в милицию!
Мужчина кивнул, открыл перчаточный ящик, вынул оттуда тяжелый мобильник устаревшей модели, выдвинул антенну, набрал номер.
Как только на вызов ответили, Василиса вырвала у него трубку. Она должна была требовать от милиции немедленных действий. Время сейчас работало против ее родителей. А может быть, их уже поздно было спасать. От этой мысли ей хотелось кричать, но все же Василиса смогла взять себя в руки.
На работу пора собираться, а в Лильку как будто бес вселился. Сначала она пристыковалась к нему боком, стараясь не нарушать тишину наступившего утра, затем оседлала его в позе наездницы, загнала коня, уложила, дала ему немного отдохнуть, затем снова пустилась в галоп. Сразу после финиша эта особа снова улеглась на бочок и подсунула ручки под щечку.
— Если ты приготовишь завтрак, то с меня обед и ужин, — засыпая, пробормотала она.
Скомканная простыня валялась в ногах, но Лилька и не думала укрываться. И в спальне уже с утра жарко, и свою наготу она любила выставлять напоказ, часто говорила, что молодость коротка, а красота увядает еще быстрее.
Все так, однако эти слова Лилька адресовала не только Матвею. Сколько их таких было, перед кем она красовалась голышом. И еще может быть.
Завтрак Матвей готовить не стал, на скорую руку состряпал пару бутербродов, поставил на плиту чайник.
Охмурила его Лилька, окрутила. С ее подачи он снял квартиру в Москве, поселился там вместе с ней. Скучать она ему не давала, веселила и удовлетворяла. Только вот иной раз на него накатывала жуткая тоска. Неужели Лилька — это навсегда?
Волком душа от этой мысли не выла. Но бывало такое, что жалобно поскуливала.
Матвей уже расправился со вторым бутербродом, когда в дверь кто-то позвонил.
За порогом, посматривая на лестницу, стоял Антоха. Он заметно нервничал.
— Случилось чего? — спросил Матвей и посторонился, пропуская его в дом.
И зачем он только попросил Антоху помочь ему с переездом? Будет теперь таскаться к нему по поводу и без такового.
— Случилось, — ответил Антоха, закрыл за собой дверь и зачем-то посмотрел в глазок.
— Рассказывай! — сурово потребовал Матвей.
Он решил не пропускать Антоху дальше порога, пока тот все не изложит. А там уже будет видно.
— Да проблемы у нас.
— У кого?
— Чистик это все замутил.
— Что замутил?
— Да заказ на одного карася принял. Мы к нему на хату вломились, взяли за жабры, тут проблема и нарисовалась.
— Теперь тебе нужно лечь на дно, да? — жестко спросил Матвей.
— Ну да, хотелось бы.
— Ты пришел ко мне? Подставляешь меня и Лильку. Это при том, что я не при делах.
— При делах, — заявил Антоха и качнул головой.
— Ты ничего не попутал?
— Помнишь мажора с телкой? Василиса, да?
— Василиса, — сказал Матвей, исподлобья глянул на гостя и движением головы позвал его за собой на кухню.
Лильке совсем не обязательно знать о Василисе. Да и проблемы Антона ее не касаются. Пусть спит.
— Можно? — спросил Антоха и, не дожидаясь разрешения, смахнул с тарелки бутерброд.
Но Матвей его отобрал, жестко посмотрел в глаза незваного гостя и заявил:
— Сначала говорить, потом жевать!
— Короче, Василиса меня видела.
— Где видела?
— Ну, в доме у карася. У себя. Мы ведь на ее отца наехали и на мать. Я сначала не понял, что это Василиса была.
— Что с ней?
— Да она-то сбежала. Из окна выпрыгнула. Утяк стрелять начал, Чистик на него наехал. Уходить, сказал, надо.
— А что с родителями?
— Отца мы на бабло раскручивали.
— Раскрутили?
— Да не успели. Говорю же, Василиса сбежала. Она ментов могла вызвать и меня видела.
— Узнала?
Матвей понимал, чем вся эта история может для него обернуться. Если Василиса узнала Антоху, то будет грешить и на него. Она ведь думает, что они одного поля ягоды.
— Мы без масок были.
— Без масок? — У Матвея зачесались кулаки.
Антоха фактически подставил его. Причем под убийство. Если Чистик хозяйничал в чужом доме без масок, то это значит, он не собирался оставлять хозяев в живых. Василису тоже должны были грохнуть. Тот же Антоха мог это сделать. Именно поэтому Матвею и захотелось сломать ему челюсть.
— Чистик сказал… — пробурчал Антоха.
— Велел замочить всех?
— Нет. — Антоха отвел взгляд.
— Что нет?
— Я не думал, что надо было мочить.
— А надо было?
— Я думал, мы деньги возьмем и свалим. Девка должна была заверещать, чтобы отец ее раскололся. Я Утяку знак подал, потом смотрю, а это Василиса. Сразу не догнал.
— Да ты и сейчас не догоняешь! Что с ее предками?
— Чистик…
— Замочили вы их?
— Ну да, матушку сразу. Я думал, Чистик ее просто попользует, а он ей удавку на шею. Потом отца…
— А Василиса сбежала?
— Ну да.
— Ее вы тоже должны были попользовать? — зло спросил Матвей и тут же ударил от всей души в челюсть, как и хотел.
Антоха отлетел к стене, гулко стукнулся об нее головой. Пустая она, потому и гулко получилось.
Матвей размахнулся, чтобы добить его, но Антоха пугливо закрылся руками. Матвей презрительно скривил губы, глядя на него. Обмельчала поселковая братва, до состояния мышиной стаи опустилась, потому и настало раздолье для таких ублюдков, как Чистик. Пока жив был Верес, это дерьмо болталось где-то на дне, а сейчас всплыло на поверхность. Почему Матвей не грохнул этого ублюдка еще тогда, когда тот бросил гранату ему под ноги?
