— Разберемся.
— Устала я от этих разборок.
— Отдохнем. — Матвей обнял Василису, выразительно повел взглядом в сторону спальни. У них вся жизнь впереди, и столько еще будет возможностей остаться наедине друг с другом. Нужно очень бережно относиться к каждой из них.
Но Василиса глянула на дверь, за которой скрылся Глеб, и сказала:
— Я за Лилию не спросила.
— И не надо.
— Почему ты ее не убил?
— Яс женщинами не воюю.
— И правильно делаешь. Мир и без того полон насилия.
— Я обязательно это запишу. На память. Но потом.
— А насилие заразно. Лилька подцепила эту дрянь.
— Насилием заразилась?
— Возможно, от нас.
— Знаешь, почему я хочу бросить курить? Чтобы ты не посыпала голову пеплом, — пошутил Матвей.
— А мне нравится, когда ты куришь. — Василиса повернулась к нему, руками обвила его шею и нежно улыбнулась. — В постели.
Матвей делал это очень редко и только после самого бурного проявления чувств. Что ж, он только рад будет показать, как сильно ее любит. А потом, уже перекурив, можно будет взяться за комбинат. Жизнь не должна стоять на месте.
Квартира маленькая, однокомнатная, кухонька крохотная, санузел совмещенный, балкона нет и не было. Это минус. Новый дом, евроремонт, роскошная обстановка. Это плюс.
Матвей утверждал, что плюс на минус дает минус. Осматривая квартиру, Лилия готова была с ним согласиться, а еще лучше — отдаться ему. Это ведь из-за него у нее поехала крыша. Была потребность решить проблемы одним махом, а тут еще пистолет под руку попался.
— Ну и как? — спросил Глеб.
Лилия уныло провела рукой по мягкой спинке кожаного дивана.
— Мне нравится.
Она могла бы сказать все, что думает о нем, но зачем? Он ведь сам позвонил ей, позвал. Повез, правда, не к себе, а на эту квартиру, где она должна была жить отдельно от него. А ведь мог вообще не позвонить.
— А мне нравишься ты.
— Я знаю.
Сначала он просто обнял ее сзади, а затем толкнул на диван, принуждая лечь животом на широкий подлокотник.
— Никого так не хочу, как тебя, — выдавил из себя Глеб, с силой прижимаясь к ней.
Похоже, у него уже свело зубы от похоти. Но Лилия ему не доктор.
— Давай не сейчас! — Она оттолкнула его, вырвалась, отряхнулась.
Лилия же не коврик, чтобы ложиться под ноги по первому требованию. Глеб должен добиваться ее, страдать. Тогда и ценить будет больше, к себе обратно возьмет, а то и женится.
— Хорошо, вечером заеду, — сказал Глеб.
— Вечером?
— Возможно, сегодня.
— Возможно? — Лилия внимательно посмотрела на него, в душе у нее возникла тревожная вибрация.
Если Глеб не добивается ее, значит, она ему больше не интересна, у нее нет никаких шансов.
— Ты же потерпишь немного? — Глеб мило улыбнулся и нежно потрепал ее за щеку, прямо как комнатную собачонку, с которой можно делать все, что угодно.
— Ну, не знаю. Может, Виктор на огонек заглянет. А на мне только халат на голое тело.
Ей так захотелось вдруг позлить Глеба, а ему хоть бы хны.
— Вредничаешь? — безмятежно спросил он.
— Нельзя оставлять красивую женщину без присмотра.
— Ну, хорошо, я загляну сегодня вечером.
Лилия готова была отдаться ему прямо сейчас, а он взял и ушел, преспокойно повернулся к ней спиной и скрылся за дверью.
Но не прошло и двух минут, как в дверь позвонили.
Лилия восторженно улыбнулась. Ну да, конечно же, Глеб всего лишь игрался с ней, дразнил. Что ж, он смог набить себе цену. Пожалуй, она отдастся ему прямо в прихожей.
Но за дверью стоял Виктор. Хищная усмешка на губах, взгляд ледяной.
Сначала Лилия шлепнула себя ладонью по лбу. Надо же, накликала черта!
Опомнившись, она стала закрывать дверь, но Виктор не собирался ждать, когда это произойдет. Он толкнул ее в грудь, зашел в квартиру, закрыл за собой дверь и обнял Лилию сзади за шею одной рукой.
— Зря вы меня тогда отпустили, — сказал этот тип.
— Не надо! — в ужасе прохрипела Лилия.
Но в ответ Виктор еще сильней сжал ее горло, напрочь перекрыл дыхание.
— Ты, наверное, думала, что я шутил? — спросил он.
Лилия мотнула головой.
— Правильно, не шути. Я вернулся, девочка моя.
Лилия не могла дышать, голова ее чуть не лопалась от напряжения. Еще немного, и все. Сначала она, потом Василиса.
Василиса тоже умрет, но Лилии легче от этого совсем не станет. Она очень хотела жить!
