я докажу это.
– Дай ему меч, – кивнул Хусейн.
Учитель фехтования выполнил требование – и Тимур крепко сжал рукоять меча.
– Будь осторожен, – склонившись к уху сына, подсказал Тимуру отец.
– Буду, – ответил сын.
– Только не перестарайся. – Хусейн услышал их слова. – Аллах любит смелых.
Юноши разошлись и гордо взглянули друг на друга. Не предупредив о начале битвы, с тем же напором, с каким бросался на учителя, Хусейн бросился на сверстника. Но тот ловко отбил первый удар, второй, третий и сам стал нападать на Хусейна. В этой битве деревянные мечи крепко бились друг о друга, противники старались разить друг друга по-настоящему. Тарагай то дело переглядывался с учителем фехтования – нет ли опасности для мальчишек. Хотя какие мальчишки? Еще пара лет, и они сядут на закованных в броню коней и будут искать свои настоящие битвы.
Пока деревянные мечи с треском стучали друг о друга, никто не обратил внимания, что совсем рядом послышался девичий смех и быстрый топот башмачков.
Тимур первым оглянулся на голоса – тотчас отбил коварный удар противника и отскочил в сторону… Во дворик вбежали две девочки лет по двенадцать, оттого их лица были открыты. Несомненно, они вырвались с женской половины. Девочки, как лучшие подруги, держались за руки. Обе разрумянились от бега и смеха. Обе стояли и переводили взгляд с Хусейна на Тимура и обратно. Так и бегали глазами: ах, эти воинственные юноши, как же они привлекательны!
Внук эмира Казагана, сам пылавший лицом, с гневом взглянул на девочек:
– Вы прервали наш поединок.
– Прости нас, господин, – сказала одна из них, – мы больше не будем. – И обе покатились со смеху.
Им тоже хотелось привлечь внимание двух молодых воинов, вооруженных деревянными мечами, – таких смелых, красивых и статных!
Хусейн кивнул на девочек:
– Познакомься, Тимур. Это, – он указал на ту, что была слева и которая притворно извинялась, – Ульджай Туркан, моя родная сестра, а это, – он улыбнулся по-особенному, – Сарай Мульк, она ханша из рода Чингисхана.
И Тимур, и его отец с любопытством посмотрели на родовитую девочку, в чьих жилах текла голубая кровь покорителя мира. Сарай Мульк стыдливо опустила глаза, а вот Ульджай Туркан смело глядела именно на Тимура. Что смотреть на брата – она его видела каждый день!.. Что же подсказывало ему, четырнадцатилетнему подростку, провидение, так неожиданно открывшее сразу двух юных дев, которые сыграют в его жизни великую роль? А он сам переводил взгляд с одной из них на другую и не знал, чей облик больше притягивает его. Чье лицо больше привлекает – они были обе такие хорошенькие, веселые, с блестящими карими глазами. Маленькие серны!
– У меня появился новый друг, – объявил Хусейн. – Он отличный боец. Когда я стану правителем Мавераннахра, я возьму его к себе на службу.
– Нам пора появиться перед вашим дедом и отцом, – сказал учитель Хусейну. – А вам, госпожа Ульджай Туркан и госпожа Сарай Мульк, пора на свою половину.
– Вот-вот. – У одной из колонн выросла усатая толстая нянька в пестрых платьях и платках; она явно запыхалась. – Наконец-то я нашла вас, проказницы. – Они засеменили к ней, нянька обняла их за плечи. – И что мне с вами делать?
Девочки уходили с неохотой. Ульджай Туркан обернулась напоследок – и вновь посмотрела на Тимура. Хусейн протянул сверстнику руку и пожал ее нарочито крепко.
– Еще увидимся, Тимур-бек, – сказал он. Уважительно поклонился отцу сверстника – и удалился в сопровождении учителя.
Тарагай и Тимур шли по коридору дворца, устланному коврами.
– Ты был и дерзок, и неосторожен, – сказал отец сыну. – Я говорю и о твоих обидных словах, которые задели молодого эмира, и об этом поединке. Я-то знаю, на что ты способен. Если бы ты нанес ему рану, нам бы этого не простили.
– Я был самим собой, – ответил юноша.
– Клянусь пророком, в этот раз ты оказался прав. Иногда быть самим собой – единственный выход из положения. Но так бывает не всегда.
Тарагай хорошо изучил норов сына и часто удивлялся, какому мальчику, непохожему на остальных, он помог явиться на свет.
Потом был пир, устроенный эмиром Казаганом в честь его верных вассалов. Тут обильно лилось вино, звучала музыка. Эмир Казаган выглядел особенно величественно, сразу видно – хозяин. Через его лицо проходила черная повязка – она закрывала левый глаз. Прощальная метина от последнего Чингизида Мавераннахра.
Вокруг Казагана сидела его близкая родня, по правую руку восседал на подушках его сын и наследник – эмир Мусли, как о нем за спиной говорили: «слабый в сравнении с отцом человек», по левую руку был старший сын Мусли – Хусейн, с важным видом юноша обозревал своих будущих подданных. Эмиры и беки пили за процветание Мавераннахра. Был тут и старший из клана Барласов, в свите которого сюда приехал Тарагай и его сын Тимур. Слуги подносили фрукты и сладости, наливали чай и вино. И хотя мусульманам пить спиртное не полагалось, но их государства раскинулись на территориях древнейших винодельческих культур, и память об этом трудно было искоренить из жизни людей.
Ведь написал персидский поэт, мусульманин Омар Хайям почти триста лет назад:
Чем пустыми мечтами себя донимать —
Лучше полный кувшин до утра обнимать!
Эта культура умеренного пития передавалась из поколения в поколение, которые росли под сенью роскошных виноградников Междуречья. Да и язычники-монголы Чингисхана, завоевавшие эти земли, если честно, многое сделали для того, чтобы вино лилось рекой. Выпить монголы были горазды, и даже Яса Чингисхана призывала воина не напиваться чаще трех раз в месяц, еще лучше – два, а один раз в месяц напивался только самый образцовый монгол.
В отдалении сидели женщины, девушки и девочки. У них шел свой скромный пир – громко смеяться себе позволяли только самые юные и знатные. Тимур быстро разглядел двух из них, в дорогих одеждах, что стали свидетельницами их недавнего поединка с внуком эмира Балха. А увидев, он уже не сводил с них глаз. Особенно с одной…
Вокруг шумели голоса – их было много. Приглашенные смеялись. Искусно выводили на своих дутарах и рубабах мелодии лучшие менестрели Балха, другие ритмично били в тугие барабаны, третьи отрывисто бренчали бубнами с навешанными на них серебряными колокольцами.
– А я бы смог жениться на ней? – спросил он.
– На ком? – удивился отец. – На Ульджай Туркан?
Юноша ответил не сразу.
– На Сарай Мульк.
Тарагай-бек примирительно усмехнулся.
– Нет, мой мальчик. Она рода Чингисхана – и тебе не ровня. Нам не ровня, – добавил он. – Мы только можем служить им.
Тимур хмурился и хмурился.
