даже не запомнил её, если бы в момент падения девушки из её муфты не посыпались сушки. Горсти три сушек покатилась по мостовой. Девушка беспомощно смотрела на них, словно дело всей её жизни пошло крахом.
Бледными губами она поблагодарила Фёдора за неожиданное спасение и шмыгнув красным от мороза носом, с сожалением перешагнула через сушки и пошла дальне, чуть сгорбившись. Со всей округи уже слетались птицы, прознавшие о дармовом лакомстве.
Ветер нашёптывал молодому мужчине что-то игривое, стараясь сбить цилиндр с его головы.
Фёдор подумал, что она хорошо бы смотрелась в виде воровки и в тот же вечер написал рассказ о милой девушке, зарабатывавшей на жизнь не честным трудом. Она была прекрасна и юна, никто не подозревал о её деятельности, но находчивый главный герой всё раскрыл, однако выслушав историю девушки, пожалел бедную сироту.
Над концовкой пришлось хорошенько поразмыслить. Фёдор не мог выбрать: предать обоих героев публичному суду или помочь сбежать им в другую страну? Немного пометавшись он решил оставить финал открытым.
Они говорят по душам, главный герой понимает, что его любовь к ней, подпитанная состраданием стала ещё больше и… все. На этом рассказ заканчивался.
— Вань, — позвал Фёдор, наблюдая за танцующим племенем свечи.
Тот промычал что-то невразумительное, натянув одеяло еще выше. Давно наступила холодная ночь. Младший из братьев уже лёг, заранее подкинув несколько поленьев в печь.
— А ты можешь нарисовать портрет со слов?
— Угу, — буркнул Иван.
— Сделаешь это для меня?
— Угу.
— Ты бы хотел носить женские панталоны?
— Угу.
Фёдор фыркнул в кулак.
По утру он встал ближе к полудню, почему-то погребенный под двумя одеялами. Солнечные лучи пронзали украшенные узорами окна. На улице стояло хорошая морозная погода. Всю прошлую ночь шёл снег, укрывая Царь — Град белым одеялом.
На столе уже дымился кофейник, были поданы свежий хлеб и сыр.
— Ты мог бы и разбудить меня, — обиженно буркнул Фёдор, наслаждающемуся поздним завтраком Ивану, представляя в каком неблагоприятном виде, его застала прислуга.
— Ты, наверное, всю ночь писал, и я решил дать тебе отдохнуть. Не переживай, я набросил на тебя свое одеяло, и ты сошел за неряшливо заправленную постель.
— Какая трогательная забота, брат мой, — завозился Фёдор.
— Скорее натягивай кюлоты и садись за стол, кофе стынет, — поторопил его Иван.
После завтрака, Фёдор снова спросил Ивана о портрете и тот согласился помочь, но предупредил, что схожесть с реальным человеком будет минимальной.
— Эта незнакомка, чем — то привлекла тебя? — спросил Иван, делая штрихи карандашом.
— Не то что бы, — пожал плечами Фёдор. — Просто она выглядела так, словно обокрала булочную.
Иван вскинул бровь.
— У нее в муфте были сушки.
— А нос?
— Что?
— Какой у нее был нос? Или вместо него была сушка?
— Кажется курносый, — задумался Фёдор. — Да, курносой.
Он не собирался вешать портрет неизвестной девушки в изголовье кровати или хранить под подушкой, словно девица прячущая любовные романы от отца. Просто хотелось запечатлеть лицо, которое пригодилось бы ему в работе. Но волей случая Фёдору пришлось узнать её имя и фамилию.
— Ты знаком с этой барышней? — спросил как-то заглянувший на огонек к младшим братьям Александр.
— Нет, — ответил Фёдор.
За окном бушевала метель. В комнате гудела печь, лишь несколько свечей разгоняли темноту. Трое братьев грелись у горнила, распивая бутылку вина с фруктовым послевкусием.
— А тебе она знакома?
Александр призадумался, внимательна глядя на рисунок, а затем неуверенно кивнул.
— Она похожа на среднюю дочь купца Дольского. Он уже который месяц настойчиво шлёт мне приглашения на званный вечер.
— Нам тоже, — сказал Иван, отправляя в рот кусочек сыра.
— Правда? — удивился Фёдор.
Иван кивнул.
Фёдор посмотрел на горнило, в котором бушевало яркое пламя. Все что начиналось со слов: «Дорогой сударь, просим Вас почтить наш дом своим присутствием…», отправлялось в печь. Он не утруждал себя просмотром имен адресантов.
— Думаю можно почтить его своим присутствием, — сказал Александр. — Он в шаге от чина действительного статского советника, — пояснил он, поймав недоумевающие взгляды братьев. — Разве стоит разбрасываться подобными знакомствами?
— Неужели так старается для Империи? — усмехнулся Фёдор.
Александр ответил ему похожей усмешкой:
— Этот человек до ужаса честолюбив. Он старается походить на дворян, правда выглядит это неуклюже и смешно, — Александр хохотнул. — Только есть у него одна головная боль, — забарабанил он пальцами по портрету курносой девушки. — Средняя дочь в девках до сих пор сидит. Маются они с ней. Говорят, девчушка с чудинкой.
Фёдор кивнул. Именно такой она ему и показалась.
Разговор у камина был успешно забыт им уже на следующий день. Но Александр проявил настойчивость. Он присылал братьям записки и наносил им личные визиты. Терпение у Фёдора, было в несколько раз меньше, чем у Александра, и вскоре он сдался. Иван же остался при своем и Александр удовлетворился только одним братом в качестве кампании.
— Дай мне хотя бы часы, — обиженно буркнул Фёдор, когда собирался на вечер к Дольским.
— Разве у тебя нет своих? — спросил Иван, нанося на холст новые мазки. Обиды брата его ничуть не тревожили.
— Я не могу найти их ещё с прошлой недели, но уверен — они, где — то в квартире, — ответил Федор, роясь в ящике стола.
— Возьми в кармане пальто, — махнул кистью Иван. — Найди свои поскорее, пока Саша не узнал.
Парадный подъезд дома Дольских был расцвечен маслеными фонарями. Стоило карете с родовым гербом в виде орлиной головы в профиль, подъехать к крыльцу, лакей отворил дверцу, давая дорогу господам.
Александр вышел первым, опираясь на трость. А затем не шибко довольный Фёдор, оправляя пелерину.
Александр был прав, купец Данила Дольский действительно старался походить на дворянина. Это желание выдавали картины, статуэтки, резная мебель, ковры из солнечных земель, нарочитые манеры. Все это настолько было выставлено на показ, что резкое замечание так и рвался с языка Фёдора, чтобы вонзиться в мягкий бок Дольского. Но пронзительный взгляд небесных глаз Александра призывал к молчанию.
— Мы так рады, так рады, — распинался перед ними хозяин дома, стоило только отдать прислуге свое пальто. — Проходите же в гостиную.
Его маленькие черные глазки пробежались по братьям несколько раз, видимо не находя Ивана.
— Мы уже и не чаяли Вас увидеть, — сказал Дольский то ли с упреком, то ли с радостью, смотря на Александра.
— Государственная служба занимает много сил и времени, — уклончиво ответил Александр, поднимаясь вслед за хозяином дома по начищенной до блеска лестнице.
— На таких людях, как вы, сударь Орлов, держится наша Империя, — растянул губы в улыбке Дольский.
Александр усмехнулся, заслышав неприкрытую лесть, и Фёдор увидел, как глаза
