звон, собаки навострили уши и бросились к окну Алёны, заливаясь неистовым лаем. А она продолжала бить окно, получая порезы, лишь бы гончие приковали всё своё внимание к ней.
С этого вечера ей казалось, что бессилие стало её вечным спутником. Сквозь решётки она видела, как два всадника спешно мчатся на лошадях. Но только миновав каретный сарай, один из них падает с лошади и замирает.
Лошадь второго встаёт на дыбы, чуть не сбрасывая седока. С большего расстояния было трудно понять, что именно случилось и кто приехал. Дворовые переполошились, забегав, как безголовые куры. Туда же устремился Семён, но долго там не задержался. По тому, что он убежал в слезах, Алёна могла предположить, что там была Мария. Вот только это её чуть не сбросили или это она упала, женщина разобрать не могла.
И снова Алёну жестоко обманывали.
— Какой же это Лев? — возмущалась она.
У неё ноги подкосились, когда сказали, что Лев погиб от яда змеи, даже уделали, чтобы женщина могла пойти на похоронную церемонию и с ним попрощаться. Но что она сейчас видит? В гробу лежит какой — то старик. Это дурная шутка? Или новая мода, хоронить чужаков?
— Ох, тётушка, — громко воскликнул Олег, будто они на сцене в театре. — Ты так бледна. Бедняжка, от горя совсем не пила и не ела. Тебе нужно на воздух.
Он мотнул головой, и взволнованный Константин подхватил её под руки.
— Нет, я в порядке, — запротестовала она.
— Горе то какое, — взвыл Олег тонким голоском.
— Пойдёмте, пойдёмте, — приговаривал Константин, утягивая её в сторону двери.
Безуспешно она пробовала упираться, племянник тащил её дальше, пока Олег на разные лады причитал за их спинами.
Измученная переживаниями Варвара наведалась к сестре в час, когда в доме Орловых обычно готовились ко сну. Утирая слёзы платком, она причитала:
— Я знала, я так и знала, что нам всем нужно каяться. Что теперь делать? Так неожиданно многих не стало. Сколько бы я не молилась всё напрасно. И Семён сейчас неизвестно где?
— Как неизвестно где? — Алёна оторвалась от созерцания окна, где в плодоносном саду мерцали свечи.
— Убег, — вновь всхлипнула Варвара. — Даже с отцом не попрощался. Бедный наш мальчик. Как ему, наверное, сейчас страшно и одиноко.
— Его ищут? — женщина поднялась со своего место. Куда же он в такой час?
— Нашли бы хоть целого. Что в этих лесах только не водится. Ах, наш маленький, наш бедненький…
Так вот, что снаружи твориться, догадалась Алёна, занимая прежнее место у окна.
— И что, все мальчишки на поиски ушли? — осторожно спросила женщина.
— Все, — простодушно ответила сестра, утирая слёзы.
Хоть кому — то в этом доме благоволит удача, усмехнулась Алёна бледными губами. Он бежал, оставляя погоню позади. А я? Смогу ли и я, когда — нибудь выбраться отсюда? Или так и останусь сидеть в этой комнатушки. Отчего — то стало невыносимо душно.
Идеальней момента для побега было не придумать, и Алёна до боли в груди переживала, что сегодня Лучиано пришлёт ястреба, вместо того, чтобы прийти лично. Но тот, разузнав об обстановке в усадьбе Орловых, уже стоял под её окнами.
— Я сейчас выйду, — сказала она одними губами, и показала рукой в сторону выхода. — Только дождись.
Алёна боялась, что Лучиано раствориться, как утренний туман под солнце, как только она отвернётся.
Разобраться со старожилами было не сложно, они были совершенно беззащитны перед Алёной. Женщина легко проникала в их сознание, будто читала открытую книгу. В доме почти никого не было, и ей удалось выскользнуть через заднюю дверь. Там, вопреки её страхом ждал Лучиано.
Любовники слились в крепких объятьях. Алёна слушала, как бьётся сердце мужчины и слёзы наворачивались на глаза от этого прекрасного звука. Он здесь. Он рядом. Живой.
— Пойдём, — он накинул на её плечи тёмный плащ, пониже натянув капюшон. — Я оставил лошадь недалеко отсюда. Нужно спешить.
Алёна облегчённо вздохнула, выпив студёной родниковой воды. На языке осело странное горьковато послевкусие. Правда, в данный момент ничуть её не беспокоившее. По её ощущениям они скакали вечность, но Лучиано сказал, что прошло всего лишь несколько часов.
— Как же хорошо, — вздохнула она, растягиваясь на потрескивающем мху.
Воздух полнился ощущением свободы. Среди голых еловых веток уже показалась алая полоса на востоке. Неужели они скакали всю ночь? В это предрассветное время лес был до странности тих: не стрекота сверчков, ни уханья сов и шелеста размашистых крыльев, ни писка юрких мышат.
— Ты так бледна, mia cara. Так худа, — Лучиано нежно гладил её по спутанным волосам. — Ничего. Ещё денёк, и мы будем свободны и счастливы.
— Я уже счастлива, — она села и прильнула к его груди.
До того, как солнце взойдёт в своей первобытной красе, оставались считаные минуты.
