радоваться, что Юра взял на себя все заботы, нашел отличные решения. Обо всем подумал, побеспокоился. Только у меня остался осадок: что же он со мной не посоветовался? Как будто мое мнение не имеет значения. Раньше у нас такого не было, все решения мы принимали вдвоем.
А Юра, не заметив моей грустной иронии, несся дальше.
– Что касается твоей работы, то перед декретным отпуском ты имеешь право взять очередной, и там еще майские праздники приплюсуются. Значит, остается всего один месяц, даже неполный. На это время, я думаю, мы тебе запросто снова больничный организуем. Не придется работать.
– Но я не хочу опять лежать в больнице, – возмутилась я.
– Не будешь, – успокоил муж, – кажется, можно оформить как дневной стационар. Сходила, полежала под капельницей – вернулась. Я все сделаю, как надо, не переживай.
Видимо, он в конце концов заметил мое кислое лицо и сразу все понял. Подошел, обхватил руками, поцеловал.
– Ты злишься, потому что думаешь, я давлю на тебя, да? «На том простом основании, что я мужчина», как этот Гога, он же Жора. Извини, если это так выглядит. Я хотел снять с тебя эти мелкие заботы. Я же теперь не просто муж и отец, я дважды отец. Хочу сделать все… – Он замялся. – Правильно. Тебе и без того тяжело: беременность, роды предстоят, могу же я в быту все устроить так, чтобы тебе было полегче? Это разве плохо?
Разумеется, это было не просто хорошо, а очень хорошо.
– Юрка, ты прав. – Я поцеловала его и улыбнулась. – Зря я накуксилась. Умница ты мой, лучший муж на свете. И для Ксюши все идеально, и для меня. Мне и самой не хочется в офис мотаться.
Забегая вперед, скажу, что походить на работу мне все-таки пришлось: начальница слезно просила завершить дела и обучить девочку, которую взяли на мое место. К тому же почти до майских праздников, пока шел ремонт в новом (старом) доме, нам пришлось жить в квартире. Сразу перебраться в дом не получилось: он не был пригоден к тому, чтобы в нем жить, требовался ремонт.
Посмотреть на хоромы мы отправились сразу после разговора с Юрой: забрали дочку из школы и поехали, как выразился муж, обозревать владения.
Дом, который я еще не привыкла называть нашим, хотя Юре и Ксюше это уже удавалось без труда, находился, как уже и говорилось, в центральной части Быстрорецка.
Я люблю эти места: здесь словно попадаешь в прошлое, в книги классиков девятнадцатого века. Дома не выше двух этажей, аккуратные и симпатичные, чем-то напоминающие шкатулки с секретом. Строили их не под копирку, у каждого здания – свое лицо и собственный характер; многие, правда, сильно осовременены, отреставрированы.
Располагаются там в основном офисы небольших компаний, аптеки и магазины. Вот, например, «Центр йоги», а рядом – антикварный салон «Муза» и почтовое отделение.
По соседству есть маленький безымянный сквер и огромный парк, который горожане называют садом Влюбленных, потому что в центре бьет фонтан Влюбленных. В этом же районе расположены выставочный зал, драматический театр, несколько старинных церквей, Дом актера, музеи и студии – музыкальные и художественные, а еще – художественное же училище, одно из лучших в стране.
Улица, на которой стоял дом Балкуновой-Габен, была извилистая и довольно узкая, с однополосным движением. Она носила имя самого знаменитого русского баснописца Крылова и с одной стороны вливалась, как ручей, в длинную и широкую улицу Горького, а другим концом упиралась в небольшой овражек. На другой стороне овражка стояли большие современные здания: торговые центры, офис крупного предприятия, деловой центр «Вега». Там все кипело и бурлило, а здесь, на улице Крылова, время текло неспешно.
Унаследованный Юрой дом и прилегающая к нему территория были опоясаны металлическим забором примерно полутораметровой высоты. Прутья не просто торчали рядами, но переплетались причудливо, образуя цветы и листья. Наверное, это было старинное литье, давно потускневшее от времени, черная краска облупилась и облезла.
– Большие ворота для машинок, а калитка для нас, – прокомментировала Ксюша, пока Юра возился с замком.
– Точно, – рассеянно сказала я.
Мое внимание было занято домом. Был он довольно простой, в отличие от забора, без изысков, но добротный, прочный на вид. Крыша из металлочерепицы, дорожка до входной двери и козырек над нею явно были результатами проведенного Елизаветой ремонта. Когда-то белые стены посерели, как мякоть гриба, окна давно никто не мыл, и они глядели на мир подслеповато.
Перед домом был палисадник, где росли кусты сирени. Аромат в сезон цветения, наверное, потрясающий, подумалось мне. За домом, как сказал Юра, есть небольшой дворик, туда можно напрямую попасть через вторую дверь, из кухни. Сад разбить негде, но это как раз не страшно, мы не садоводы-огородники.
– Балконов нет, – сказала я. – Мне нравятся балконы и всякие террасы и веранды.
– Зато увидишь сейчас, какая шикарная лестница, – сказал Юра, который уже отпирал дверь дома. – А беседку мы можем построить в саду, Лорик. Так что нет балконов – и бог с ними! – Он приглашающе распахнул дверь. – Добро пожаловать, мои дорогие! Вот оно, наше родовое гнездо!
Пошутить хотел вроде бы, но я знала: Юра, хотя старается не показывать этого, гордится своим чудесным образом обнаружившимся происхождением, высокородными предками, тем, что у его семьи, оказывается, есть история.
Внезапно я почувствовала себя простолюдинкой, девицей без роду и племени, но отогнала эти мысли: что за предрассудки! Какое значение такие вещи могут иметь в современном мире смартфонов, компьютеров, нейросети и полетов в космос?
Ксюша уже забежала в дом вслед за отцом, и я, чуть замешкавшись, тоже переступила порог. Пора было знакомиться с местом, где нам всем предстояло жить.
Глава четвертая
Позже, когда возвращалась мыслями к тому дню, пыталась анализировать свое первое впечатление от встречи с домом, мне порой казалось, что я сразу поняла: тут что-то не так. Недоброе место, даже зловещее, не стоит нам здесь жить. Стоял дом запертым долгие годы – пусть стоит и дальше.
Но в действительности это неправда. Ничего такого я не ощутила, разве что прикинула объем работ по ремонту и очистке помещения и ужаснулась.
В доме пахло пылью, старым деревом, еще чем-то непередаваемо древним, сухим. Сырости не было, а значит, не стоило бояться и плесени, что радовало. Юра говорил, что водопровод и канализацию Балкунова-Габен распорядилась починить в первую очередь, и сейчас трубы и сливы должны находиться в приличном состоянии.
Было прохладно и очень тихо, как будто толстые стены не давали проникнуть внутрь никаким городским
