сказать, что творения дамы, с которой мы все сейчас прощаемся, пользовались успехом у народа. Пенсионеры вежливо со мной согласились. А бабушка добавила.
– Она погибла как Анна Каренина! Под поездом, как в романе Толстого! Вот что значит писательница!
Потом они перевели разговор на обсуждение несчастного случая с Кузьминой. Оказывается, пенсионеры одно время часто гуляли по тому парку, где все это с ней случилось, и там, действительно, много дальних и укромных тропинок. Тут к нам подошел Алексей, и мне ничего не оставалось, как представить его им, назвав своим другом. Вопрос о том, знает ли он их, не поднимался, это было и так очевидно, потому что теперь эти дедушка с бабушкой для некоторых людей стали уже телевизионными звездами. Затем мы расстались. Старички пошли куда-то пешком, а Алексей сказал мне, что телефон Михалевской не отвечает.
– Ладно, не маленькая девочка! Надеюсь, что с ней уж ничего не случится!
– А вы не думаете, что…
– Что? Что ее уже нет в живых? Не думаю! Этого просто не должно быть и все!
Тем временем траурная процедура подошла к концу, и мы подошли ближе к холму из цветов. Алексей положил два своих роскошных нераскрывшихся бутона на огромный ворох букетов, а все потихоньку потянулись к выходу. Я тоже ушла, оставив Алексея одного, но скоро он меня догнал и огорошил вопросом.
– Слушайте, а интересно, где похоронят сегодняшнюю писательницу? Я имею в виду Кузьмину.
– А что?
– Просто я уверен, что мы с вами на ее похоронах тоже встретимся.
– Наверное.
– Хотя мне хотелось бы, чтобы наши встречи происходили в других менее печальных местах.
Я усмехнулась и перевела разговор на другую тему.
– Слушайте, а что вообще Соколова делала рядом с поездом? Неужели она домой на электричке ездила?
– Нет, конечно. Насколько я знаю, у нее была очень дорогая и навороченная машина, она хорошо ее водила, и привычки ходить пешком у нее не было.
– Тогда что?
– Не знаю. Вот это я и пытался тогда понять, когда мы с вами встретились.
– Может быть, она собирала материал для новой книги?
– Может. Хотя какая нам теперь разница? Как, впрочем, и ей. Слушайте! А вы не хотите сейчас съездить со мной в парк, где погибла Кузьмина и посмотреть все на месте?
– Почему бы нет? Поехали!
И мы пошли к выходу. Неожиданно у меня зазвонил телефон. Это была Серафима Павловна, и она чуть не плакала.
– Вы знаете?
– Да.
– О, нет! Все опять подумают, что это наших рук дело! И потом у меня на вчерашнюю ночь и утро нет никакого алиби. Ведь вы понимаете, что я была в это время дома одна, что вполне естественно. Сусанна и Таня, кстати, тоже. Так они мне говорят, и я им верю. Что же нам делать? А ведь нас, наверное, опять пригласят на передачу!
– Слушайте, перестаньте так волноваться, вы же ни в чем не виноваты! Стойте на своем и все!
– Вам легко говорить, вы же не член этого идиотского клуба.
– Вот именно! Поэтому мне легче разузнать обо всем подробнее. И сейчас я поеду в этот парк, а потом уже к вам.
– Хорошо! А скоро и Сусанна с Татьяной ко мне подъедут.
– Вот-вот! Попейте пока чайку и съешьте что-нибудь вкусненькое. А я поехала.
Но, к сожалению, что-то узнать нам с Алексеем в парке не получилось, потому что место, где Кузьмину нашли, было видно издалека по пестрым лентам и полтора десятку людей, что-то ищущих в кустах и траве.
Зато Алексей показал мне дом, в котором он живет. Два окна его квартиры на самом верхнем этаже как раз выходили в парк. Он даже предложил мне зайти к нему и полюбоваться на вид, который открывается оттуда, но я отказалась и задала ему вопрос.
– А как вы думаете, что Кузьмина делала в парке не то поздно вечером, не то рано утром? Неужели бегала?
– Решила с собой покончить, наверное. Думала-думала и вот надумала.
– А почему она дома-то этого не сделала?
– Не знаю. Вы хотите сказать, что она планировала убить кого-то другого?
– Я ничего не хочу сказать, но все-таки, почему она стрелялась в парке? Как-то все-таки это странно!
– Там на дорожках вообще-то достаточно безлюдно.
– А вы откуда знаете?
– Потому что одно время я по ним тоже бегал.
– Да?
– Да. Вы же видите, что я живу рядом, вот поэтому и бегал там. А что?
– Ничего.
И тут у меня опять зазвонил телефон. Это была Серафима. Она сообщила, что Сусанна и Таня уже у нее дома, и они все меня ждут. А Алексей сказал, что поднимется сейчас домой, и когда увидит, что оцепление сняли, сам все осмотрит на том месте, и мне потом расскажет.
Через полчаса я была уже у Серафимы, где за столом с чашками и домашним печеньем сидели три дамы. Настроение у них, конечно, было ниже плинтуса. Тем более, что со студии уже звонили, пригласили их сегодня на все то же шоу, и они решили от приглашения не отказываться, потому что ни в чем не виноваты. Были еще звонки с других каналов и СМИ с просьбами о встрече, но их они дружно проигнорировали.
Сусанна же из-за стола постоянно вскакивала и подходила к окну, потом осторожно отодвигала занавеску и смотрела вниз. Похоже, она уверила себя в том, что внизу дежурят репортеры или кто-то пытается следить за ними с помощью каких-то технических средств.
Таня сказала, что в этот раз на шоу она пойдет со своим парнем. Он одно время тоже был членом детективного клуба и приходил на заседания, а потом ему это надоело, но сейчас он решил ее поддержать в такой непростой ситуации
Серафима же без конца поглощала выпечку и пребывала как будто в каком-то забытьи.
Я рассказала о том, как прошли похороны Соколовой, а также о встрече на них с членами клуба – пенсионерами.
– С Александрой Васильевной и Георгием Вагановичем?
– Да-да!
– А они что там делали?
– Непонятно.
Сусанна закрыла лицо руками.
– Знаете, мне кажется, что это какое-то страшный сон. Еще мгновение и он закончится, но нет, он все длится и длится.
Теперь уже не выдержала я.
– Перестаньте! Что вы все так переживаете? Вы же все невиновны. Ну, было у вас желание обсудить этих писательниц и что? Оно ведь не материально!
И тут зарыдала и Серафима.
– Вы еще не все знаете!
– В смысле? Что еще я не знаю? Только не говорите, что вы
