учали крыти».
Отправившись на Восток Афанасий не без некоторого удивления открывает в себе… белого человека.
«Яз куды хожу, ино за мною людей много, да дивуются бѣлому человѣку… А любят гостей людей бѣлых, занже их люди черны велми. А у которые жены от гостя зачнется дитя, и мужи дают алафу; а родится дитя бѣло, ино гостю пошлины 300 тенекъ, а черное родится, ино ему нѣт ничего, что пилъ да ѣлъ, то ему халялъ».
Евразийская пропаганда постаралась объявить Афанасия… мусульманином. Хотя весь его текст проникнут неприязнью к исламу, входит в доверие к индусам он именно потому, что христианин, а «ходжа Юсуф Хорасани» – его торговый псевдоним, не более того. Мало того, Афанасий описывает несколько случаев прямых предложений от правителей сменить веру и описывает свой отказ. Весь текст «Хождения» полон тоски по русской вере на родной земле.
«О благовѣрнии рустии кристьяне! Иже кто по многим землям много плавает, во многия беды впадают и вѣры ся да лишают крестьяньские. Аз же, рабище Божий Афонасий, сжалихся по вѣре крестьянской. Уже проидоша 4 Великая говѣйна и 4 проидоша Великыя дни, аз же грѣшный не вѣдаю, что есть Велик день или говѣйно, ни Рожества Христова не знаю, ни иных праздников не вѣдаю, ни среды, ни пятницы не вѣдаю – а книг у меня нѣту. Коли мя пограбили, ини книги взяли у меня. Азъ же от многия беды поидох до Индѣя, занже ми на Русь поити нѣ с чем, не осталось у меня товару ничего. Первый же Велик день взял есми в Каинѣ, а другый Велик день въ Чебокару в Маздраньской землѣ, третей Велик день в Гурмызе, четвертый Велик день взял есми в Ындѣе з бесермены в Бедерѣ; ту же много плаках по вѣре кристьяньской».
Оригинальную черту представляют собой вставки на тюркском и персидском языках, в которых прославляется красота Русской Земли.
«А Русь еръ тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри акой тугиль: Урусь ерь абоданъ болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, Богъ, данъиры».
«А Русь Бог да сохранит! Боже, сохрани её! Господи, храни её! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя властители Русской Земли несправедливы. Да устроится Русская Земля и да будет в ней справедливость! Боже, Боже, Боже, Боже!».
10. Переписка Ивана Грозного с Курбским
Оригинальное литературное состязание царя и беглого князя, каждый из которых был крупнейшим русским писателем, публицистом и «гуманистом» (в значении XVI века) своей эпохи. Переписка подводит итог блестящей традиции русской публицистики – Иосиф Волоцкий, Филофей, Вассиан Патрикеев, Иван Пересветов, Максим Грек. Только в этой интенсивной атмосфере письменных споров могла возникнуть и осуществиться такая неожиданная форма как публичное прение царя и беглого боярина, не имеющая даже приблизительных аналогов в мировой литературе. Курбский обличает царя в тирании и нарушении божественных заповедей, в пытках и казнях. Иван отвечает провозглашением самодержавной доктрины – следует покоряться даже дурным государям, что причудливо перемежается у него с сентиментальными личными жалобами и упреками. Оба писателя прославились и помимо своего конфликта – царь Иван своими посланиями и религиозной поэзией, Курбский своей переводческой деятельностью, защитой православия в Польше и «Историей о великом князе Московском» в которой сумел «победить» Ивана историографическим обходом – именно воззрения Курбского стали для историков на несколько столетий каноническим описанием личности и деятельности Ивана IV.
11. Житие Юлиании Лазаревской
В советском атеистическом литературоведении часто фигурирует как «Повесть об Ульянии Осорьиной» – редкий не только для русской, но и для всей православной литературы пример жития святого мирянина. Перед нами биография матери, почитаемой нижегородцами как святой, написанная её сыном Дружиной. Это рассказ о том, как Ульяна из жизни благочестивой и послушной жены помещика переходит на путь аскетического подвига: молитвы, бдений, отдачи всех сил на служение бедным и голодным. Апофеоз подвига Ульяны – голод начала правления Бориса Годунова, когда она отдает нуждающимся всё до последнего, расходует на бедных всё имущество, а затем, распустив дворню искать пропитание, сама вместе с остальными погружается в пучину голода, печет хлеб из лебеды и коры, становящийся сладким благодаря её молитве. Она умирает уже на излете голода, будучи в конце страшных лет веселее, чем в начале. Перед нами картина осуществления аскетического православного идеала в частной жизни русского человека на фоне общенародной трагедии – голода и картина торжества подвижнического духа над этой трагедией. Это икона русского женского характера и русского православного характера, осуществленных через личный жизненный подвиг.
12. Сказание Авраамия Палицына
Описание одного из самых ярких и героических эпизодов смутного времени – осады Троице-Сергиева монастыря отрядами «Тушинского вора». Описание составил один из участников обороны, келарь монастыря Авраамий Палицын – крупный историк и политический деятель эпохи одоления Смуты, активный участник ополчения Минина и Пожарского и Земского собора. Перед нами широкая картина причин, хода и последствий Смуты в которой осада символа России – Троице-Сергиевой лавры занимает центральное место. Блестящим языком Авраамий описывает ход осады, организацию обороны, судьбы героев и предателей, случающиеся чудеса. «Сказание» сформировало исторический канон восприятия Смутного времени и особенно его заключительной фазы – победы над смутой и является одним из прекраснейших памятников русской историографии, наиболее приближающейся к античному и византийскому канону «истории своего времени».
13. Повесть об Азовском сидении
Историко-документальная повесть об осаде захваченного донскими казаками Азова армией турецкого султана в 1641 году. Оборона пятитысячного казачьего гарнизона против двухсоттысячной османской армии – одна из самых блестящих страниц русской военной истории и истории казачества. Повесть дает яркую характеристику активной обороны Азова, мешавшей действиям турок, картину подкопов и контрподкопов, переговоров, больше похожих на обмен бранью, между турками и казаками. Морально сломленные османские силы снимают осаду Азова с большими потерями. Казаки просят русского царя решить судьбу Азова, и город возвращается туркам, так как Москва еще не готова к завоеванию города, время которого наступит спустя полвека.
14. Житие протопопа Аввакума написанное им самим
Автобиография знаменитого вождя русского старообрядчества, очерк своей жизни, борьбы за старую веру против реформаторов, а также страданий и злоключений, благодаря которым Аввакум и его жена Настасья Марковна стали символом стойкости и претерпевания бед. В этом произведении можно найти базовое (и, пожалуй, наиболее совершенное) выражение столь характерного для позднейшей русской литературы конфликта «личность, стоящая за правду против системы». Глубина, яркость, цельность личности Аввакума, несмотря на не утихший и по сей день спор о верности его идей и продуманности методов, сделали его одним из центральных героев русской
