– Он больше грозится.
– Он говорил о крови. – Рамис точно так же сложил руки на груди. – Это не просто угрозы.
– Он не сказал ничего нового. Приходит, брызгает слюной, нервничает, а потом мы продолжаем жить своей жизнью.
– Хорошая примета?
Джоселин опустила руки, не желая больше разговаривать о Марше, и села на диванчик.
– Это такая же хорошая примета, как и любая другая. Напомни девушкам, что они свободны до обеда. Но сегодня вечером мы ждем гостей. Поклонник Джез особо просил, чтобы она была одета в голубое. Напомни об этом ее горничной.
Рамис не двигался.
Джоселин изогнула бровь.
– Что-то еще?
– Вы не можете игнорировать Марша.
– Я никогда не игнорировала его. – Джоселин разгладила свои юбки. – Не волнуйся, Рамис.
– Значит, у вас есть план?
– Конечно, есть. – Она подняла подбородок, словно хотела, чтобы он озвучил свои сомнения относительно ее способности перехитрить врагов. – Мы же пока на один шаг впереди всех, разве нет?
– Пока.
Джоселин улыбнулась, решив относиться к этой проблеме как к благополучно разрешенной и не обращать внимания на недовольный взгляд Рамиса.
– Я буду у себя.
Она прошелестела юбками мимо него к потайному коридору, ведущему в ее покои на верхнем этаже, понимая, что вопрос далек от разрешения. Но ей не хотелось нарушать мир и покой этого дня. В конце концов, она заслужила несколько, часов для себя самой. Кроме того, если она собирается придумать план решения, то в присутствии Рамиса у нее это вряд ли получится.
Простая лестница и незатейливые деревянные панели отделяли ее личный мир от общественного падения остального дома. Несколько комнат прислуги она превратила в комфортное жилье для себя и сознательно создала для себя убежище от своей работы.
Джоселин поднялась к себе и устремилась в свой крошечный «кабинет». Она обожала небольшую библиотеку, которая занимала помещение чуть больше чулана, скрытое за гобеленом. Джоселин сворачивалась калачиком в огромном кресле или на диване, чтобы хоть несколько минут почитать греческую историю или повздыхать над поэзией. Сейчас она пришла сюда, чтобы перевести дыхание и обдумать последние угрозы Марша.
Он был ее самым крикливым врагом, и, как ни странно, она была благодарна ему за отсутствие хитрости. Его шумные тирады позволяли Джоселин понять, как живут и работают другие подобные заведения. Она уже давно знала, что «Колокольчик» мягче и щедрее относится к своим девицам. А ее настойчивость предоставлять им определенные свободы и привилегии в обмен на услуги никак не совпадала с подходом ее конкурентов. Никто не нанимал лучших учителей и не отмечал девиц высоким вознаграждением, когда они овладевали новым предметом или хорошими манерами воспитанной леди. Но девицы борделя были ее любимыми подопечными, а жизнь проститутки достаточно сложна даже в тех условиях, которые она потрудилась создать для них. Джоселин не собиралась менять свои правила, чтобы доставить удовольствие таким, как Марш.
А что же эта молодая девушка, сбежавшая из «Полумесяца», заведения Марша? «Если бы она попросила у меня защиты, неужели я отправила бы ее назад?» Невысказанный ответ тяжелым камнем повис у нее на сердце, и Джоселин поспешила покинуть свое убежище.
«Милосердие – это роскошь, которую я не всегда могу себе позволить».
Из груди Джоселин вырвался вздох. Ей хотелось, чтобы в ее жизни было больше места для милосердия и других сантиментов, которые она ценила и по которым скучала.
– Хватит! – Джоселин расправила юбки и вытянула ноги. Она давно поняла, что если долгое время предаваться меланхолии, она не победит. Размышлять о том, что невозможно изменить, пустое занятие, и Джоселин отказалась тратить время впустую.
Если Фергус Марш решил не верить ее словам в отношении сбежавшей девицы, он постарается создать Джоселин новые преграды…
– Мистрис. – Рамис прервал ее мысли. Серьезное выражение лица объясняло его вторжение без традиционного стука.
Она встала, по позвоночнику заструился холодный страх.
– Говори.
– Есть вести о пропавшей женщине.
– Рамис, говори.
– Она найдена мертвой в нескольких кварталах от «Полумесяца». Убитая.
– Как? – Джоселин тотчас пожалела, что задала этот вопрос.
– Задушена. Подробности скоро станут известны. Марш теперь уже знает.
– Как тебе удалось так быстро узнать об этом?
Рамис пожал плечами:
– Знакомый из «Полумесяца» послал гонца, наверное, надеялся, что Марш здесь. По крайней мере, его обвинения против вас беспочвенны.
Убита. Не Маршем и не его приспешниками в «Полумесяце». Иначе он никогда бы не заострил внимания на ее исчезновении. Нет, Марш будет тоже поражен новостью.
– Что власти?
– Мы узнаем об этом, я уверен, но…
Но это – не главное. Теперь начнется много разговоров об этом убийстве. Джоселин вздрогнула и медленно села.
– Кто еще в «Колокольчике» знает об этом?
– Кухарка слышала, я уверен, мистрис.
– Тогда знает весь дом. – Джоселин вздохнула. – Жаль, что свободный день девиц омрачен этим известием.
– Лучше им проявлять осторожность, – кивнул Рамис.
– И попросите лакеев обращать пристальное внимание на наших гостей. Я не хочу проблем в нашем заведении. – Джоселин проводила Рамиса взглядом и снова вернулась к своим размышлениям. На женщин, работающих на улице, часто нападают, их с печальной регулярностью даже убивают. Но в таких заведениях, как ее, обитателям нечего бояться. Бордели обеспечивают определенную степень защиты для девиц, но если мисс Суит сбежала…
Неизвестно, кто лишил ее жизни. Ревнивый любовник? Жестокий убийца, по ошибке принявший ее за легкую добычу? Или нанятый человек из другого борделя, конфликтующего по каким-то причинам с «Полумесяцем»…
Джоселин покачала головой. День подходил к концу, скоро начнут прибывать вечерние гости. Все пойдет своим чередом: свидания, услуги, оплата. Ничего не поделаешь. Остается только ждать.
И молиться.
Глава 3
– Добро пожаловать, сэр. – Дворецкий открыл резные двери заведения, расположенного по соседству с фешенебельным районом Лондона. Скромный внешний вид «Малинового колокольчика» способствовал его успеху, а терпимость соседей служила похвалой руководству и его обитателям. Алекс знал несколько подобных заведений, но ни одно из них не могло превзойти репутацию «Колокольчика» по утонченности.
Последний раз, когда он переступал порог этого дома, время было неприлично раннее. Алекс никогда не видел заведение освещенным и наполненным людьми. Тогда он смог по достоинству оценить произведения искусства и восхититься вкусом владельца. Теперь ему хотелось заглянуть в глаза этого человека.
