Подробности о последней поездке Виктории, сопровождаемой среди прочей свиты и Али-Бабой, с нетерпением ждали от этого тайного осведомителя.
И таки дождались, и были они настолько ошеломительными, что заставили скрести в затылках главного редактора газеты и руководителей отделов. По простоте своей и полной слепоте в делах политических, жена проворного Али-Бабы придумать такого не могла, а стало быть, услышала потрясающие новости от своего господина.
А услышала она, по словам платного источника газеты «24 hours», вот что: к королеве Виктории в уединенную горную винодельню приехал не узнанный никем родственник – русский царь Николай, и там, за вином, они договорились совместными силами, не откладывая дело в долгий ящик, идти воевать с Китаем. Китай будет стерт в порошок, северная его часть отойдет к России, а южная, по справедливости, присоединится к Британской Индии… Тут было над чем призадуматься газетным людям – сеятелям новостей.
– Это сенсация! Надо печатать, – высказался руководитель отдела новостей.
– Это похоже на утку с железным клювом, – возразил заместитель главного. – Надо подождать.
Право решения – публиковать или не публиковать – оставалось за главным редактором. Можно напечатать на первой полосе, что война с китайцами уже на пороге и русский Николай со своими казаками на нашей стороне, – тогда изумленные читатели ринутся покупать газету и сметут тираж за полчаса. Шутка ли – вопреки двухсотлетнему ограничению королева вмешалась в политику и собралась идти на войну с китайцами! В военном министерстве на такой демарш косо посмотрят. Может, это розыгрыш? Но в Вестминстере юмор потоньше, а розыгрыши помягче, не такие зловещие. Да и никакой Николай, был почти уверен главный, к Виктории на винодельню не приезжал выпить вина. Королева – та вполне могла туда завернуть, такие случаи бывали и раньше. Но русский царь, тайно приехавший на курорт договариваться о войне с китайцами, – вот это вряд ли.
В своем будуаре в Букингемском дворце после парадного проезда по заполненным ликующим народом лондонским улицам Виктория сменила наконец-то официальный образ на домашний и расслабилась. Выслушивать политические сообщения от премьер-министра Роберта Солсбери она будет завтра, а сейчас куда как интереснее узнать от камеристки Китти, язычок которой всегда трудился без устали, дворцовые новости за две последние недели. В сплетнях и слухах нередко проглядываются подлинные факты, причины и следствия происходящего, чего не найдешь в официальных донесениях, сколько ни вчитывайся и ни вслушивайся.
Китти сыпала словами без остановки, Виктория, удобно расположившись в своем вместительном кресле, внимательно слушала, иногда переспрашивая и уточняя. Кто что сказал во дворце среди приближенных королевы, кто что сделал или только собирался сделать, но так и не решился – все это занимало Викторию, и она привычно сортировала конфиденциальную информацию, словно раскладывая ее по полочкам. Когда в какой-то момент камеристка, уставясь в пол, запнулась и прервала свой рассказ, королева мягко, но требовательно ее подстегнула:
– Ты что-то не договариваешь!
– Простите милосердно, ваше величество, – пробормотала Китти, нимало, впрочем, не испугавшись и не смутившись. – Помните, полтора месяца назад у вас украли изумрудную брошку с бриллиантами? В парке, на прогулке. Вы тогда очень расстроились и горевали.
– Не украли, – сухо поправила королева. – Я ее потеряла.
– Мы все дорожки в парке исходили, – сказала Китти, – и нигде не нашли.
– Я эту брошь очень любила, – подтвердила Виктория. – Она мне досталась в подарок от Альберта, моего покойного супруга, в третью годовщину нашей свадьбы… Но продолжай!
– А торговец из Хаттон-Гардена выставил ее на продажу, – повиновалась камеристка.
– Ты уверена? – строго спросила Виктория. – Может, это другая брошь?
– Нет, – сказала камеристка. – Та самая.
– Откуда ты знаешь? – повысила голос королева.
– Торговец предлагал ее помощнику придворного ювелира, – сказала Китти. – Тот ее сразу признал и говорит: «Откуда она у тебя?» А торговец в ответ: «Мне ее принесли из дворца, просили продать».
– Кто принес? – допрашивала Виктория.
– Мальчик, – ответила камеристка.
– Какой еще мальчик? – уже с предгрозовыми нотками в голосе выведывала Виктория.
– Посыльный.
– А послал его кто? – грозно продолжала допытываться королева. – Кто послал?
– Абдул-Карим, – выдавила Китти с брезгливостью, будто лягушку изо рта выплюнула. – Индус.
– В Индии, если кто-то случайно найдет какую-нибудь вещь на дороге или где-то еще, – понизив голос, назидательно молвила королева, – считает ее своей и может с ней делать, что захочет: продать, подарить. Запомни это.
На этом инцидент был исчерпан: «неприкасаемый» Али-Баба был обелен королевой, и украденная брошь не стала тем камнем преткновения, споткнувшись о который, индус мог свалиться наземь и сломать себе шею. А при дворе так на это надеялись!
* * *
Лелеять подобные надежды придворным оставалось недолго: меньше чем через два года, в 1901-м, сразу после кончины королевы Виктории, у ненавидимого двором всесильного фаворита отобрали три коттеджа вместе с другими щедрыми королевскими подарками, а самого его с проклятьями изгнали из дворца, с глаз долой; и следы бывшего фаворита затерялись в английском тумане… Недолговечны удача и благоденствие любимцев царственных особ – это факт.
* * *
На следующее утро к Виктории нагрянул с семейным визитом внук Георг с маленьким сынишкой Дэвидом. Королева, неукоснительно следовавшая протоколу официальных приемов, в домашнем кругу держалась с родственной простотой и даже на ней настаивала.
– Хорошо, что заглянул к бабушке, Джорджи, – отправив фрейлину, сказала Виктория и потянулась поцеловать внука. – А мальчик…
– Это же Дэвид, твой правнук! – улыбаясь, воскликнул Георг. – Он тебя знает, а ты его – нет.
– Детки растут, за ними не угонишься, – заметила Виктория, не желая признаваться в своей забывчивости. – Сегодня они такие, а завтра их и не узнать… Сколько тебе лет, Дэвид?
– Шесть, – сказал Дэвид. – А тебе, ганган[1]?
В ответ королева рассмеялась, благосклонно глядя на ребенка – будущего короля Эдуарда Восьмого. А Джорджи, будущий король Георг Пятый, глядел на сына с обожанием.
– Какой сообразительный у тебя мальчик, Джорджи! – сказала королева. – Его ждет блестящее будущее.
Так они болтали в малой приемной королевского будуара: золоченая лепнина, на стенах картины мастеров – псовая охота с биглями и всадники на отменных поджарых лошадях, бронзовые и фарфоровые безделушки на мраморной каминной доске. Есть все-таки свое очарование в повседневной жизни старинных династических семей.
– У нас есть еще целый час, детки, – сказала Виктория. – Потом придет Солсбери с докладом.
– Как было на Ривьере, бабушка? – спросил Георг с неподдельным интересом.
– Превосходно! – живо откликнулась королева. – Солнце, легкий воздух, прогулки по приморским холмам. Чудесно!
– По городу разнесся слух, – доложил Георг, – что к тебе туда тайно приезжал из Петербурга мой кузен Ники с какой-то деликатной миссией. Мы ведь с ним похожи, как две капли воды. Ты не находишь? Нас даже иногда путают и плетут небылицы. Но я-то там не был.
– Какая чепуха! – вскинулась Виктория. – Русский царь не путешествует инкогнито, это не в его характере. Да и Аликс, этот домашний деспот в юбке, его не отпустила бы от себя ни на шаг… А откуда слух?
– С Флит-стрит, откуда же еще… – пояснил Георг. – Они там совсем стыд потеряли.
– Мы свободная страна, – пожала
