и скреплено подписями. Акт актом, но живой рассказ участника, да еще такого квалифицированного, как Николай Алексеевич, не заменить ничем. И Морозов внимательно слушает, спрашивает, вникает в детали, чтобы «переплавить» полученную информацию в новые идеи.
…Зал конструкторского бюро — это тоже своего рода конвейер, где на потоке все новые и новые разработки. Главный неторопливо идет между кульманами (поспешность в таком деле не экономит времени). Взглянув на доску, одобрительно кивает, что-то советует. И за всем этим — поиск единственно возможного в данных условиях решения.
Резолюции на многих чертежах краткие, деловые: «Переделать на литье», «Проработать штамповку из листа», «Упростить, изменив замок», «Сделать из двух частей». В них сконцентрировались мысль, интуиция, опыт. Но нужны еще расчет, проверка, стендовые, пробеговые, полигонные испытания — все то, что практически подтверждает истинную цену теоретических выводов.
Небольшой опытный участок, созданный в сборочном цехе в первые недели жизни танкового завода, теперь уже не мог обеспечить растущего объема испытательных работ. Необходимо было изыскать новые площади.
В один из дней А. А. Морозов вместе с Ю. Е. Максаревым отправился по заводской территории. В дальнем его конце нашли старое деревянное строение, приспособленное под склад. А вокруг — пустырь.
— Это, пожалуй, единственное место, где могут пока обосноваться опытники, — то ли предлагал, то ли убеждал Главного Юрий Евгеньевич. — Складом придется пожертвовать, а со временем, обещаю, найдем что-нибудь более подходящее.
Как временный такой вариант устраивал Морозова, Переезд провели по-военному быстро.
В сложных условиях суровой уральской зимы 1941/42 года водители — испытатели танков И. Г. Битенский, А. М. Бондаревский, Е. Я. Папирный, П. К. Куплевацкий, Ф. В. Захарченко совершали многодневные пробеги, сутками не покидали завод инженеры-испытатели О. А. Федотов, И. А. Томашпольский, И. Ф. Настека, В. В. Амирагов, Ю. В. Ломтев, старый большевик мастер В. Ф. Захаров, рабочие цеха во главе с его начальником Н. С. Гутником.
Весной «танковая дорога» превратилась в топкую, болотистую хлябь: ни пройти, ни проехать. Что делать, где испытывать танки?
Думали вместе — директор, Главный конструктор, специалисты-испытатели. Решение было принято не совсем обычное: проводить «пробеги», так сказать, «без отрыва от цеха», в прямом смысле. У стены сборочного уложили стальные листы с наваренными на них рейками, в стену вмонтировали крюки. К ним толстыми тросами привязывали танк и запускали мотор…
29 мая 1942 года из ворот сборочного цеха уральского завода вышел последний танк в счет досрочного выполнения месячного задания. И этот успех заводского коллектива по праву разделяли конструкторы морозовского КБ.
…Александр Александрович молча стоит у окна, курит. Белесые сумерки позднего июньского вечера опустились на заводской двор. Напротив светятся пролеты механосборочного. Там сейчас самый накал работы: надо во что бы то ни стало увеличить выпуск сложного и очень важного узла — коробки перемены передач. Люди работают по две смены, но никто из них не говорит об усталости. По радио передают последние известия: «…наши войска с успехом отбивали крупные танковые атаки немецко-фашистских войск…»
Мимо паровоз натужно тянет состав: на платформах танки с поднятыми вверх стволами башенных орудий.
— Двадцать… Тридцать… Сорок два… — считает Морозов и его охватывает радостное чувство. Что-то вспомнив, быстро отходит от окна, снимает трубку телефона:
— Нина, не ждите меня, ложитесь.
— Ты хоть ел что-нибудь или одним куревом сыт? Александр Александрович улыбнулся: жена верна себе. Полтора десятка лет они вместе, и каждый день она в хлопотах и заботах о детях, о нем. Сам он часто забывал о еде, пока не напомнила о себе открывшаяся язва. Нина не забывает никогда. Что бы он делал без нее, как жил бы?..
Потеплевшим голосом сказал:
— Все в порядке, я сыт. А тебе пора отдыхать, поздно уже. Спокойной ночи…
Зашел директор, на осунувшемся от усталости лице улыбка:
— Хорошая новость, Александр Александрович. Нарком только что звонил. Завод награжден орденом Трудового Красного Знамени, награждены и многие наши работники. А тебя, Александр Александрович, хочу поздравить с орденом Ленина. И передать личные поздравления наркома…
Незадолго до этого М. И. Кошкину (посмертно), Н. И. Кучеренко и ему была присуждена Государственная премия I степени за создание бронетанковой техники. И вот новая награда.
Смущенный этой вестью, Морозов не нашелся, что и ответить, машинально пожал протянутую руку:
— Спасибо, Юрий Евгеньевич, спасибо. А кого еще из конструкторов наградили?
— Орденом Ленина — Кучеренко… — Максарев вынул из кармана бумагу, прочитал: — Орденом Красной Звезды — Дорошенко, Курасова и Черняка; орденом «Знак Почета» — Бондаренко. Надо бы сообщить им об этом, Александр Александрович, поблагодарить за работу. Молодцы конструкторы!
На следующий день в обеденный перерыв в конструкторском бюро, как и во всех цехах и отделах завода, был митинг.
— Мы расцениваем высокую награду Родины, — говорил от имени своих товарищей Главный конструктор, — как аванс, как веру Родины, партии, народа в то, что мы, создатели танков, будем работать еще лучше и не пожалеем ни сил, ни знаний, чтобы дать армии столько танков, сколько потребуется для полного и окончательного разгрома врага.
Послушайте, какие большие задачи ждут нас уже сегодня, сейчас, — Морозов раскрыл свежий номер «Правды» и прочитал: «Предстоят жестокие бои. Красной Армии нужно давать больше вооружения, значит, в июне соревнование на танковых заводах должно разгореться с еще большей силой, значит, в июне надо дать больше танков, чем в мае, а в июле сделать еще больше, чем в июне. Не стоять на месте, а непременно и постоянно двигаться вперед — таков закон большевиков…»
Я верю, что наш коллектив, каждый из вас, выдержит самые трудные испытания, только бы пришел скорее этот час победы над ненавистным врагом.
Он верил в своих товарищей, закаленных так же, как и он, трудными дорогами жизни, чьи детство и юность совпали с годами революции, первыми шагами Советской власти.
…Тихие брянские улочки, величаво-спокойная Десна. Завод — таинственное и могучее чудовище, с которым связана была вся жизнь рабочей слободы, все ее горести и надежды…
Когда забастовали рабочие, в домах участились обыски и аресты.
Его отец, Александр Дмитриевич, в те далекие, тревожные дни редко появлялся в семье: то сидел в тюрьме, то скрывался от жандармов, и мать, Екатерина Васильевна, забрав детей (их было пятеро, мал мала меньше), подолгу жила у родителей.
Дед, рабочий-модельщик, ничем не высказывал своего недовольства зятем, который невольно переложил на его плечи все заботы о семье.
С лаской и добротой относились к ним и другие рабочие, жившие по соседству. Он не припомнит случая, чтобы кто-то осуждал отца. Значит, дело, за которое боролся и страдал его батя, — справедливое.
Отец появлялся изредка. Чернобровый, чубастый, похожий на цыгана, он приходил всегда неожиданно. Девочки — Надя, Вера, Нюра — испуганно жались к бабушкиной юбке. Сыновья — Шура и Миша — были
